Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне

Должно быть, вы помните историю об аббате, которую недавно рассказал герцог. Однажды, когда герцог Федерико раздумывал, что делать с большой кучей земли, выкопанной, чтобы устроить фундамент его дворца, тот заявил: «Синьор, я нашел прекрасное место, чтобы поместить туда всю эту землю. Пусть велят вырыть огромную яму, и она войдет туда без всякого труда». Герцог не выдержал и рассмеялся: «Куда же мы поместим землю, вырытую из вашей ямы?» Аббат продолжал: «Сделайте ее достаточно большой, чтобы она смогла вместить обе кучи».

И хотя герцог несколько раз повторил, что чем больше будет яма, тем больше земли выроют, этот человек понимал только одно, что яма не окажется большой, чтобы вместить обе кучи, и продолжал повторять: «Сделайте ее еще больше». Теперь вам понятно, каким замечательным умом обладал этот аббат».

52. Тогда мессир Пьетро Бембо спросил: «А почему вы не хотите рассказать историю, случившуюся с вашим другом, флорентийским командиром, которого осадил в Кастеллине герцог Калабрии? Увидев отравленную стрелу, которой выстрелили из вражеского лагеря, он написал герцогу, что если тот продолжит вести войну столь варварским способом, то он положит отраву в пушки, и тогда его врагам мало не покажется».

Мессир Бернардо рассмеялся и заметил: «Мессир Пьетро, если вы не успокоитесь, то я расскажу о том, что мне довелось видеть и слушать по поводу ваших дорогих венецианцев (анекдотов предостаточно), особенно о тех случаях, когда они пытались выступить наездниками».

«Не делайте этого, умоляю вас, – ответил мессир Пьетро, – тогда я тоже промолчу и не расскажу две другие восхитительные история, что слышал о флорентийцах».

Мессир Бернардо добавил: «Наверное, это сиенцы, часто поступающие подобным образом. С одним из них недавно случился следующий случай. Услышав, как однажды, читая документы в совете, секретарь использовал слово «вышеупомянутый», стремясь избежать повторений имени того, о ком говорили, наш человек обратился к читавшему человеку: «Остановитесь и проясните, дружески ли относится к нашему собранию этот Вышеупомянутый?»

Мессир Пьетро рассмеялся, затем сказал: «Я говорил о флорентийцах, но не о сиенцах».

«Тогда говорите не стесняясь, – добавила Эмилия, – и не сосредотачивайтесь на этом».

Тогда мессир Пьетро продолжил:

«Когда флорентийская синьория развязала войну против пизанцев, то вскоре выяснилось, что их казна истощилась от больших трат. Однажды в совете начали обсуждать, каким образом изыскать деньги на повседневные нужды. Когда предложили несколько вариантов, один из старейших горожан заявил: «Я придумал два способа, с помощью которых мы можем вскоре заполучить крупную сумму денег, не прикладывая значительных усилий. Один из них заключается в следующем: поскольку мы получаем самый большой доход от товаров, проносимых через ворота Флоренции и у нас есть одиннадцать ворот, пусть тотчас сделают еще одиннадцать, и таким образом удвоим наш доход».

Другое предложение заключалось в том, чтобы открыть монетные дворы в Пистории и Прато, а также во Флоренции. И целыми днями не заниматься ничем, кроме как печатанием золотых дукатов. Что оказалось бы менее обременительным, чем тратить время на печатание других денег. Причем сделать бы это удалось гораздо скорее».

53. Раздался громкий смех, все от души посмеялись над проницательностью горожанина. Когда же все успокоились, Эмилия сказала: «Мессир Бернардо, вы ведь не позволите мессиру Пьетро безнаказанно смеяться над флорентийцами и ответите ударом на удар?»

«Я прощаю его, – ответил мессир Бернардо, продолжая смеяться, – за то, что он разгневал меня, высмеивая флорентийцев, ведь он доставил мне удовольствие, подчинившись вам, как и я».

Тогда заметил мессир Чезаре: «Мне доводилось слышать о восхитительном промахе, совершенном одним жителем Брешии, оказавшимся в Венеции в этом году на празднике Вознесения. Случилось так, что в моем присутствии он описывал одному из своих приятелей те прекрасные вещи, что ему удалось здесь увидеть, какие были товары, какое количество изделий из серебра, а еще – специи, одежда, ткани.

Когда с большой помпой в лагуну вышел «Буцентавр», на борту которого собралось много прекрасно одетых синьоров, а также музыканты и певцы, ему показалось, что он оказался в раю. Когда же один из приятелей спросил, какая музыка из услышанной показалась ему лучшей, тот ответил: «Все было замечательно, но самое удивительное – я увидел человека, игравшего на странной трубе, которую он втыкал в горло, причем на две ладони при каждом движении. Затем он тотчас вынимал ее и снова запихивал. Мне еще не доводилось видеть такого чуда».

Все рассмеялись, представив себе, какую глупую ошибку совершил этот человек, представивший, что играющий вводил в свое горло ту часть тромбона, которая исчезала, складываясь внутрь.

54. После этого мессир Бернардо продолжил: «Конечно, такая аффектация скорее скучна, нежели смешна. Как и слова, что мы иногда слышим, когда речь идет о величии, храбрости или благородстве. Или от женщин, обсуждающих красоту или надменность.

Не так давно случился подобный эпизод с одной дамой, продолжавшей грустить во время праздника и не обращавшей внимания на увеселения. На вопрос о том, что ее так огорчило, она ответила: «Я думаю об одном деле, и чем больше я о нем размышляю, тем больше оно меня печалит, и я никак не могу изгнать его из своего сердца. Оно заключается в следующем: когда во всеобщий Судный день все люди встанут из своих могил и предстанут обнаженными перед судом Христа, я не смогу вынести те душевные страдания, какие почувствую при мысли, что мое тело также окажется перед всеми без одежды».

Ее высказывание показалось всем настолько экстравагантным, что вызвало не сострадание, как должно было случиться, а смех.

Вам, должно быть, настолько знакомы все эти великолепные небылицы, что вы уже и не смеетесь. Недавно одну превосходную историю рассказал наш общий друг, который, кажется, знает их множество».

55. Тогда Джулиано Великолепный заметил: «Какой бы замечательной ни являлась ваша история, она не превосходит ту, что рассказывал наш общий приятель из Тосканы, купец из Лукки. На следующий же день подтвердилось – все рассказанное произошло на самом деле».

«Расскажите нам», – попросила синьора герцогиня.

Тот рассмеялся и ответил следующее:

«Как говорится в этой истории, однажды один купец оказался в Польше и решил купить несколько сабель, намереваясь перевезти их в Италию, чтобы получить большую прибыль. Однако, несмотря на многочисленные попытки, ему никак не удавалось попасть в Московию, потому что тогда разразилась война между польским королем и московским князем.

Тогда с помощью некоторых жителей той страны он устроил так, что по предварительной договоренности в назначенный день несколько московских купцов должны были приехать со своими саблями к границе Польши, и он сам пообещал оказаться там, чтобы довести сделку до