Семейная драма XVIII столетия. Дело Александры Воейковой - Александр Борисович Каменский

лишение бы одной только любви мужа моего ко мне и персональное только бы его с нею, Несвицкою, неистовство столько не оскорбило бы меня, сколько таковая бедственная жизнь моя и детей моих, которыя уже выше сил терпения моего превзошло теперь. И вышло все сие несчастие наше от ней не по любви к нему, мужу моему, а единств[енн]о ради только имения его. Ей не муж мой нужен, а имение его нужно. И мне не [с]только потеря имения нашего прискорбна и мучительна, а сколько дети мои мне нужны. И собственное мое состояние, сколько я стражду и разругана, обнесена от них и от покровителей их, чего честь и правость моя и натуральное материнское сожеление к детем моим перенесть не может.

Что ж касается до прелюбодеяния мужа моего, то любви нихто ни от кого сильно себе не присвоивает. Когда он за всю мою любовь и за все мои об нем в самой сей крайности старании о спасении самой жизни его только зделался мне неблагодарным, то отдаю на его совесть. Любить и не любить меня в его воли состоит. Но благопристойность, обязанности супружескаго долгу к жене, а родительскаго к детям не в воли его состоит, чтоб так мучительно и жестоко с нами поступать, всем бедам подвергнуть. И имения родоваго не властен он промотать, и детей своих оного лишить по силе высочайшего узаконения о губерниях Учреждения 84, 391 статей. Которой закон издан от ВАС, ПРЕМУДРОЙ МОНАРХИНИ, для спокойствия ВАШИХ подданных и прекращения всякаго злоупотребления, а наипаче для пресечения разорительной роскоши, мотовства, беспудства, жестокости и тиранства, явнаго и незазорнаго непотребства по доказательству родственников или свойственников, или двух сторонних свидетелей, [или] приходскаго священника. Но как я по обязанности супружескаго долгу в нем, муже моем, а к детям по рождению больше всех тех людей имею в них участия и неоспоримаго законнаго права приступить к тому доказательству неистовства и мотовства мужа моего и, сожалея детей моих, видя такую его отчаянную расточительность имению и не прочиние детям нашим, просить родственников его, чтоб хотя остаток оного сберечь бедным детям нашим, а их, детей наших, избавить от сей гибели, как есть отец их утопающей в пороках, при том же больной и дряхлой состоит, о чем сам он Сенату о себе показал, то б отдать мне в матиринское призрение по силе того же узаконения ВЫСОЧАЙШЕГО Учреждения 216 статьи, как я не бывала никогда ни в каких пороках, а он, муж мой, ими состоит всему обществу ясной и гласной, сужденной в них и ВЫСОЧАЙШЕ конфиромованной и отцом своим публично доказанной. Каковым распутным и неистовым людем закон сей ВЫСОЧАЙШЕЙ статьи 216-й запрещает ноистрожайше малолетных в пропитание препоручать, то, хотя по рождению и равное в них право имеем, но закон сей мне дает в том пред ним преимущество, а его по его порокам от воспитания отрекает.

А господин Гудович несправедливым и незаконным и самовольным судом своим их оставил по-прежнему при нем, распутном отце, и под властью мучения и наругательства гонительницы кнегине Несвицкой. И все сии их, мужа моего и Несвицкой, беззаконныя деянии только потому правятся, что везде винности их прикрывают, и где прозьба моя на них не происходила, суда мне с ними законнаго не дано. Не давши же суда и прикрывавши все оныя их деянии в противность точную законам и самовластвием своим, а потому уже теперь видя таковую везде происходящею по делу оному неправость: одно место уже другое оправдывает и защищает, и друг друга кроют, в том и стараются весьма об том, что так меня притеснить, вовсе бы уже никогда суда законнаго мне не дать, дабы по нем не вышла моя правость к сущему стыду их, как оне немилостиво и законам противно во оном деле поступали и винности мужа моего и наложницы его явно прикрывали тем самым, что суда мне с ними законнаго не дали и к доказательству того не допустили. И для того уже они теперь сколько для него, мужа моего, а не меньше и сами для себя друг друга прикрывают, чтоб таковая их неправость не дошла до ВАС, ПРАВОСУДНАЯ МОНАРХИНЯ, и не подвигнула бы справедливость ВАШУ на гнев к ним, как оне з бедными просителями в делах справедливых утесненно поступают, так что почти таковым несчастием не только вконец разоряют, но и убивают больше смерти невинно страждущих людей, в правости суда не дают и одно место другое закрывает и защищает, и для того сего прошения до ВАС не допущают. Что во оном деле много коварств и неправд соплетено и прикрывательства злоупотреблений реченной Несвицкой, чтоб я, получа законной суд, не доказала бы всего того, как она обманом ограбила распутнаго мужа моего все имение себе и происками своими производит сие дело во всех местах так, как она желает, и мучит нас под сею крышкою свободно. Следовательно, я и бедныя дети мои не только страждем от ней, Несвицкой, и от роспутности мужа моего, сколько от сего сильнаго к нам утеснения, что нигде с ними суда законнаго не испрошу, ибо не под законами и под властию начальников состоят. Как бы возможно было так явно такия беззаконии и жестокости, обиды и мотовство производить, естли б в том их не защищали? А потому во оном деле, кроме мужа моего и Несвицкой, по суду законному много виновными обличатся по самому тому, где я не просила о пресечении сего их злоупотребления, но нигде онаго не зделано. Для чего б сие было, как не для того самаго, что я права, а мужа моего прикрывают тем винности и расточительность разорительной роскоши такой, что он в два года по разлучении со мною больше ста тысяч рублей промотал волею и неволею, а куды, о том по следствию сего дела явно обличится. Каковая его разорительная роскошь соделала ему в деле оном многих друзьями и покровителями, когда он против[104] звания своего ныне живет, забывши, что имеет шестерых малолетных детей, которых он оною роскошью и мотовством до самой нищеты почти довел и добровольно зделал сиротами, доставивши при живой матери им мачиху такую, которая капли человечества и помилования их не имеет. И на сие бедствие наше совести и духу ея со удовольствием достало убить нас таковым злым несчастием больше смерти нашей за имение наше. Счесливея бы мы были тогда, если б жизнь наша прекратилася скорей, нежели в таком мучении продолжать, да