Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

вступило настолько ослабленным, что уже в самом ее начале было ясно, что долго отражать атаки австрийской армии не удастся. Так и случилось в 1915 г.: королевство было оккупировано, король Николай уехал в эмиграцию.

Таким образом, военная, дипломатическая и политическая борьба черногорских властей за присоединение Скутари высветила ошибочные расчеты российской стороны, предполагавшей использовать население Балкан в своих политических целях. Стало очевидно, что черногорская элита никогда не считала свои обязательства по отношению к России приоритетными. На первом месте у нее стояли задачи территориального расширения королевства. Поступки черногорского монарха были почти противоположными тем рекомендациям, которые поступали из Петербурга. Упорно и целенаправленно, не считаясь с людскими и материальными потерями, Николай стремился увеличить свои владения за счет чужеродных албанских земель. Он не задумывался над тем, станет ли албанское население послушным инструментом в его руках, сколько средств нужно будет вложить в новые области, чтобы прочно связать их со старыми. Тем более, король не думал о том, что должен выполнять обещания, данные российским покровителям. По сути, он свел союз с Россией только к одному аспекту — Империя выступила донором черногорской армии, которая, как показал ход военных действий, так и не смогла модернизироваться в полной мере. То, что российское руководство осознало это слишком поздно и не смогло нейтрализовать последствия своих ошибок, доказывает, что монархия Романовых дряхлела, становилась медлительной, не успевала своевременно реагировать на политические вызовы. Даже поняв, что военный союз не оправдал возложенных на него надежд, Российская империя продолжала по инерции придерживаться сложившего мнения относительно славян Балканского полуострова. Она не смогла ни дистанцироваться от проблем «порохового погреба Европы», ни избавиться от иллюзий по поводу своих партнеров. Окостеневший государственный механизм не мог существовать долго, ему предстояло или кардинально измениться, или исчезнуть.

Болгарский дипломат Димитр Ризов и Балканские войны

Начало XX в., видимо, представляет собой очень «мобильный» век в отношении политической и экономической циркуляции. Это тоже век бастардов, авантюристов и карьеристов.

Питирим Сорокин

Р.П. Гришина

Всё начиналось, казалось, неторопливо, ординарно. Ранней осенью 1911 г. премьер-министр Болгарии Иван Евстратиев Гешов, в марте возглавивший «русофильское» коалиционное правительство, собирался в отпуск. 7 сентября, перед отъездом в Виши, он встретился с Димитром Ризовым — болгарским посланником в Риме, также находившимся в отпуске. Поговорили о том, о сём… Принимавший деятельное участие в заключении «Дружественного договора между Королевством Сербия и Княжеством Болгария» 1904 г. Ризов{434} горячо предлагал премьеру возобновить его. Гешов отнесся к идее с недоверием, считая, что Белград не примет болгарского требования автономии Македонии как условия договора. Но все же согласился предпринять дипломатический зондаж и встретиться с Милованом Миловановичем, председателем правительства и министром иностранных дел Сербии, когда вернется из Виши{435}.

Во внешней политике Гешов был сторонником налаживания добрососедских отношений с Турцией. «Меня долго занимала идея о прямом соглашении с младотурками и до, и после моего прихода к власти», — писал он в воспоминаниях{436}. И делал для этого конкретные шаги — летом 1911 г. вел переговоры с турецким посланником в Софии о возможности заключения соглашения между странами. Однако турецкое правительство навстречу не шло.

А внешнеполитическая ситуация быстро менялась. 16 сентября 1911 г. вспыхнула Итало-турецкая война, и будничные разговоры сменились деловыми. 19–20 сентября Ризов оказался в Белграде и вел в отсутствие Гешова переговоры с Миловановичем{437}, неоднократно до этого выступавшим за заключение сербо-болгарского оборонительного союза. В переговорах принимали участие руководители обоих «крыльев» правящей Радикальной партии Сербии — Никола Пашич и Любомир Стоянович. Впрочем, Пашич еще в апреле 1911 г., будучи тогда премьером, разговаривал с болгарским посланником в Белграде Андреем Тошевым о необходимости соглашения между Сербией и Болгарией с целью расширения территории обоих государств за счет османских провинций в Европе, в случае их освобождения/завоевания, и для взаимной защиты от врагов; при этом он предлагал дележ македонских земель между победителями, тогда как болгары ориентировались исключительно на установление автономии в Македонии.

В конце сентября 1911 г. диалог был продолжен на уровне премьеров Милованович — Гешов: энергичный Ризов «перехватил» главу болгарского правительства в Вене, возможно, на его пути из Виши. Оказалось, что и царь Фердинанд, находившийся неподалеку в своих венгерских владениях, в курсе дела и хотел бы переговорить с Гешовым. О последнем ему сообщил Димитр Станчов, болгарский посланник в Париже, также привлеченный к венской встрече.

О дальнейших событиях Гешов пишет так: втроем (Гешов, Ризов, Станчов) мы составили предварительный документ, названный Pro memoria, который болгарский премьер представил Фердинанду «на аудиенции в вагоне поезда между Одербергом и Веной». Предложенная программа получила высочайшее одобрение, и 28 сентября Гешов уже в другом поезде имел встречу с Миловановичем — «ехали с ним три часа и всё обсуждали», на сербско-болгарской границе в Лапово расстались{438}. Толчок был дан, кончилась кунктаторская политика Фердинанда, как отзывался о ней Милованович{439}, начались энергичные дипломатические переговоры. Через полгода они привели к заключению Балканского союза, формально как оборонительно-наступательного, однако его оборонительное звучание являлось лишь необходимой дипломатической декорацией. Свой отказ от желания сблизиться с Османской империей и последовавшую кардинальную «перенастройку» внешнеполитического курса страны Гешов объяснял тем, что (вдруг? — Р.Г.) осмыслил накопившуюся информацию о негативных результатах политики младотурок в отношении турок{440}.

О Димитре Ризове — «человеке ста мнений», как его называли современники, расскажем подробнее. Годы его жизни — 1862–1918. Официальные сведения находим в Болгарской энциклопедии{441}: публицист, журналист, общественный деятель, дипломат. Учился в Битоли — городе, где родился, а затем в Пловдиве, в 1887 г. при финансовой поддержке Евлогия Георгиева (одного из спонсоров строительства и инициаторов создания Софийского университета) обучался в бельгийском Льеже.

19-летним Ризов открыл в Битоли книжный магазин. В 1882–1883 гг. стал экзархийским инспектором болгарских школ в Македонии и уже на следующий год включился в политическую жизнь Княжества Болгария. Под влиянием Петко Каравелова, известного политического и общественного деятеля, «быстро формируется как политический агитатор», становится сотрудником и редактором (1884) газеты Либеральной партии «Търновска конституция»{442}. В дальнейшем Ризов оказывается едва ли не на всех «острых» пунктах и перекрестках общественной жизни Болгарии, а в большой мере — и внутрибалканских политических хитросплетений.

Он входит в Болгарский тайный Центральный комитет (БТЦК) и принимает активное участие в событиях, приведших к Соединению Княжества Болгария и Восточной Румелии в 1885 г.{443}, непосредственно участвует в боевых четах, сражавшихся с турецкими властями в провинциях, оставшихся под властью Османской империи, в 1885–1886 гг.