Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

возглавляет македонское общество «Македонски глас». Бурно бьющая энергия заставляет часто менять позиции, мнение, действовать резко, ходить «по острию», что не удивительно в условиях довольно хаосообразного состояния политического поля Княжества, только начинавшего приспосабливаться к системной партийной жизни. В годы становления режима Фердинанда Ризов был осужден на два года тюрьмы «за обиду, нанесенную главе государства», — критику антиконституционных действий князя в печатном материале.

Роль прессы, пропагандистских изданий была тогда огромна, если не первостепенна. И Ризов — редактор целого ряда газет, в 1885–1907 гг. это больше десятка названий. Сам он писал, главным образом, на внешнеполитические темы. Оставил также воспоминания («Княз Батенберг и Съединение», 1895), политические брошюры «Разлагающа се и възраждающа се България», 1894, «Петър Лаврович Лавров», 1900, и др. В 1881 г. появилось издание «Етнография на Македония» (фр. яз.) — впервые на такую тему, атлас Македонии «Българите в техните исторически, етнографически и политически граници» (в соавторстве с Н. Ризовым, на нем., англ., фр. яз.). Названия его трудов в достаточной мере определяют круг интересов и общую политическую ориентацию автора, как о многом говорят и использовавшиеся им в периодике псевдонимы (среди них «Гяур», «Дантон», «Д. Инсаров», «Македонец», «Д. Рудин»).

В 1897 г. началась гораздо более устойчивая и непрерывная 10-летняя дипломатическая карьера Ризова{444}, где пригодились и его быстрая реакция, умение устанавливать контакты, вести переговоры, составлять документы, вплоть до важнейших — от имени царя Фердинанда. Авантюрная жилка, едва ли не превалировавшая в его характере и помогала, и мешала в этой работе. И нет ничего удивительного, что судьба вынесла Ризова на гребень событий, связанных с заключением Балканского союза 1912 г. В подготовке союзного договора он принимал активное участие. И не только как связной между представителями высшей власти Болгарии и Сербии, но и как один из авторов и идеологов программы. При составлении Pro memoria ему принадлежала идея включить в документ пункт, предусматривавший использование внутренних беспорядков в Турции как создающих угрозу «миру и тишине» на Балканском полуострове в качестве повода для военного вмешательства союзников в дела Османской империи.

Не может укрыться от глаз, что одновременно оживилась деятельность Внутренней македоно-одринской революционной организации (ВМОРО). Ее реорганизованный Центральный комитет, возглавленный Тодором Александровым, ориентировался на то, чтобы, используя благоприятный момент, как можно скорее открыть войну с Турцией, толкнув на это правительство Болгарии. Для давления на власти использовались и личные связи. Так, в частном письме к Пейо Яворову, заграничному представителю ВМОРО в Софии, Александров просит друга поработать с премьером Гешовым и министром Теодоровым, чтобы Болгария скорее «обнажила нож»{445}. 19 октября 1911 г. ЦК ВМОРО объявил о приведении Организации в боевую готовность. Ее повседневная деятельность заключалась в устройстве террористических актов на железных дорогах, трамваях, почтовых фургонах, мостах, в приобретении оружия, военной подготовке. Задача, в случае войны, оставалась прежней: обеспечение Болгарии всех прав на македонские земли, как они были обозначены в Сан-Стефанском договоре{446}.

* * *

Переговоры о союзном договоре между представителями Сербии и Болгарии шли трудно. Милованович отстаивал принцип дележа между союзниками будущих завоеваний в турецких провинциях, Гешов выступал против и требовал автономии Македонии. 17 и 24 октября сербское правительство через своего посланника в Софии М. Спалайковича представило два проекта союзного договора. В первом из них Македонию предлагалось считать «спорной» территорией, а бесспорными — Одринский вилайет для Болгарии и Шкодринский для Сербии. Во втором предусматривался дележ на три зоны уже самой Македонии — на две бесспорные и одну спорную; судьбу последней предстояло решить путем арбитража{447}. Однако такие предложения никак не устраивали болгарскую сторону.

Вопрос зависал. Чтобы продвинуть переговоры, Гешов делегировал вызванного из Рима Ризова в Париж, куда отправился Милованович вместе с королем Петром и, где в честь его величества устраивалось празднество. Заявление о том, что Фердинанд и Гешов считают сербские предложения «невозможными для Соглашения», Станчов, болгарский посланник во Франции, сделал сербскому премьер-министру 5 ноября на Гала-представлении в Опере. Милованович был в замешательстве — дело заходило в тупик. Надо было искать новой встречи. Она произошла на «болгарской территории» — в здании дипломатической миссии Болгарии в Париже, и в ней участвовал Ризов, представленный Станчовым как человек, которого его правительство считает «компетентным в вопросе». Посланцы Гешова сообщили Миловановичу о последних уступках болгарской стороны, заявили, что о произвольном приобретении сербами будущих территорий не может быть и речи, что всё разграничение следует провести через русский арбитраж, который необходим для правительств обеих стран, в том числе с целью защиты от давления со стороны общественного мнения, «крайне противоположного и трудно примиримото в этом вопросе» в каждой из них.

Обмен мнениями был бурным. На возражения Миловановича Ризов отвечал по-сербски, убеждая и настаивая на том, что в ходе «предыдущих переговоров в Риме и Париже», партнеры уже достигли «определенной формулы», включая вопрос об автономии Македонии, и что «странно теперь отречение от нее» Миловановича. Оставшись вдвоем, с глазу на глаз, Ризов принялся убеждать Миловановича в том, что нынешняя попытка добиться соглашения между Сербией и Болгарией является последней («никогда больше Сербия не дождется другого болгарского правительства, более расположенного и годного для заключения такого соглашения»), а потому дело чести для Миловановича — использовать момент и договориться с Болгарией, даже если это навлечет на него проклятия недальновидных соотечественников. В возвышенном тоне Ризов говорил о грандиозности и важности исторической задачи — заключении союза между Болгарией и Сербией! И добился, в конце концов, согласия Миловановича сделать все возможное, чтобы убедить Пашича и Стояновича, а также военного министра ген. Степановича пойти навстречу болгарским пожеланиям.

Эти и другие подробности и нюансы парижских переговоров Ризов со Станчовым изложили в большом отчете Гешову. Доклад о выполнении ими поручения премьера помечен 7/20 ноября, Париж. Окончание его таково: «Так, г. министр, закончился наш разговор с Миловановичем. Теперь Ваша забота довести дело до счастливого конца».

Хотя отчет отмечен немалой мерой самодовольства и бахвальства авторов, и можно предположить в нем определенные неточности и натяжки, Гешов, очевидно, принял доклад со всей серьезностью; об этом косвенно свидетельствует полная публикация документа в его воспоминаниях{448}. Тем не менее, 15 декабря 1911 г. сербский посланник в Болгарии Спалайкович представил новые предложения. В них, утверждает Гешов, «принималась моя формула автономии Македонии» и приводился новый вариант спорной зоны{449}.

Окончательный текст Договора между Болгарией и Сербией был подписан в Софии 29 февраля/13 марта 1912 г. К нему примыкало Тайное приложение, в котором с первых же строк, «беря быка за рога», его составители определяли условия и