Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII–XVI вв.) - Фредерик Барбье

в масштабе. Показателен случай Италии: когда первые печатные станки начинают работать в Субиако в 1465 году, уже в следующем году книгопечатание появляется в Риме вместе с Ульрихом Ханом, к которому вскоре присоединяются Свейнхейм и Паннарц. Предпочтение, отдаваемое крупным центрам, точно так же объясняет то, что в 1473 году Иоганнес Вестфальский, первый печатник во Фландрии, переводит свою мастерскую из Алста в Лувен. Большой город утверждает себя благодаря тому, что предлагает первым мастерам более крупный рынок сбыта, а также потому что он аккумулирует функции власти. Лучше всего эта схема видна на примере Венеции. Этот город – один из главных в Европе, с приблизительно 100 000 жителей около 1475 года становится политической столицей и контролирует финансовые и торговые потоки, охватывающие всю Европу вплоть до торговых путей Восточного Средиземноморья и даже дальше – в ту самую эпоху, когда одной из главных интеллектуальных и культурных задач было открытие заново классической греческой культуры[370]. Книгопечатание в Венецию в 1468 году привез Иоганн Шпейер, начавший с «Писем» (Epistolae familiares) Цицерона. Несмотря на кризис перепроизводства после 1472 года, в конце XV века город выступает в качестве второго по значимости центра производства печатной продукции в мире: из 30 000 изданных инкунабул 3500 происходят из Венеции – в Clavis Борсы перечислены 271 печатник или книготорговец-печатник, работавших в Венеции до 1501 года[371]. Успех так очевиден, что ответственные лица очень быстро понимают, какой вклад в экономику может внести книгопечатание: именно венецианский Сенат в 1469 году выдает первую известную привилегию на торговлю книгами. И в Венеции производится печатная продукция для всей Адриатики и Восточного Средиземноморья на латинском и греческом языках и даже записанная глаголицей[372].

Однако можно отметить невероятные расхождения между численностью населения и объемом производства: самый яркий пример – Лейпциг, который представляет собой маленький город (около 10 000 жителей), где книгопечатание появилось довольно поздно (1481), но который занимает третье место среди европейских центров по производству печатной продукции – во всех отношениях неожиданный результат. Также можно отметить довольно благоприятное положение небольших городов, таких как Базель или Девентер: школа «Братства общей жизни» в Девентере имеет очень хорошую репутацию, молодой Эразм учится там с 1478 по 1484 год, а Александр Хегиус становится в ней директором в 1483 году. Базель, город Собора, – университетский и художественный центр, он контролирует пути, связывающие долину Рейна с Северной Италией через Лёчберг, Симплон, Сен-Готард и Шплюген. Случается и так, что очень сильная конкуренция внутри одного главного города становится причиной трансфера: когда Кёлхофф-старший поселяется в Кёльне в 1472 году, он располагает значительными капиталами и его появление приводит к отъезду многих других печатников, например Шиллинга в Базель или же Велденера в Лувен…[373]

И наоборот, некоторые из крупнейших европейских городов занимают весьма средние места по объему выпуска печатной продукции. Самый поразительный пример – Неаполь, вероятно, стоящий на втором месте на Западе около 1500 года по численности населения в 125 000 жителей, но производящий печатной продукции в два раза меньше, чем Базель, в котором численность населения в десять раз меньше. В Праге насчитывается 70 000 жителей, книгопечатание там появляется только в 1487 году и остается на слабом уровне (четырнадцать наименований за период 1495–1499 годов). Конкуренция мощных немецких центров, расположенных поблизости, объясняет, почему пражские мастерские специализируются на изданиях на народном, чешском, языке, которые производятся только здесь и для которых существует региональный рынок сбыта. На другом краю Европы, в Гранаде, которую в 1492 году покинул последний султан династии Насридов, завершилась Реконкиста: первые печатные станки заработают в этом крупном городе (около 70 000 жителей) четыре года спустя, но выпуск продукции останется минимальным (три наименования). То же самое касается таких городов, как Лиссабон (65 000 жителей) и Палермо (55 000), тогда как в Марселе (45 000) типографии появятся только в конце XVI века.

Эти результаты позволяют сделать три наблюдения. С одной стороны, отныне мы в полной мере наблюдаем принцип смещения оси Европы к северо-западу, и большие южные города оказываются в сравнительно невыгодном положении с точки зрения населения: Неаполь, Палермо, Лиссабон, Гранада и даже Валенсия с Севильей. Второе наблюдение касается периферийной локализации четырех наиболее активных центров (Париж, Венеция, Лейпциг и Лион), которые как бы обрамляет россыпь второстепенных центров. В этих четырех случаях речь идет о городах, очень активно занимающихся торговлей и распространением: Париж пользуется своей небывало высокой численностью населения, присутствием университета и королевской администрации и неоспоримо господствует в географии французского книгопечатания. Венеция – главная точка перехода между Европой и Центральным и Восточным Средиземноморьем, а также между Центральной Европой и Италией (через Бреннер и долину Тренто): она – первый торговый центр мира. Лейпциг занимает второстепенное место по своей демографии, но является городом первого плана благодаря своим ярмаркам и контролю, который его купцы установили над торговыми путями, ведущими на Восток. К тому же его университет выиграл от упадка Праги[374]. В аналогичной ситуации находится и Лион: город контролирует циркуляцию людей и товаров между Францией и Италией и множество крупных итальянских фирм имеют в нем свои филиалы. Лионским печатникам и книготорговцам даже удается конкурировать в отдельных сферах с парижскими; они распространяют продукцию по всему югу королевства и их рынок включает в себя Иберийский полуостров.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫХ ГОРОДОВ ЕВРОПЫПО УРОВНЮ ПРОИЗВОДСТВА ПЕЧАТНОЙ ПРОДУКЦИИ В 1495–1499 годы

КАРТА № 2. Двадцать первых центров печати в период 1495–1499 годов (по количеству названий, помимо воззваний и листов с односторонней печатью)

Некоторые из функций, выполняемых тем или иным городом, образуют более благоприятную среду для книгопечатания: в частности речь о руководящих функциях в религиозной сфере (резиденция епископа или архиепископа, присутствие крупных религиозных орденов и т. д.), интеллектуальной (школы, университеты и колледжи) и политической областях. Трудно переоценить роль университетов: в Париже и Кёльне очень сильные университеты, Лейпциг стал университетским городом в 1409 году, Базель – в 1459-м. Наконец, можно заметить, что на итальянском полуострове две трети городов, в которых есть печатные станки до 1475 года, – это еще и университетские города: кажется, что в Италии быстрее всего заметили связь между университетом и новым искусством книгопечатания[375].

Эта география, сильнее структурированная, в то же время сталкивается с противоречивыми явлениями, в частности, в ней по-прежнему очень заметна фигура странствующего печатника, персонажа, оказавшегося зажатым между заказами и логикой рынка. Иоганн Неймайстер из Трайзы (к северу от Марбурга), также учившийся в Эрфурте (1454), скорее всего, работал печатником в Майнце, может быть, еще у Гутенберга[376]. Возможно, он работал в первой мастерской Бамберга, но в любом случае он уезжает из Майнца после беспорядков 1462 года. По дороге в Италию он, возможно, останавливается в Базеле и Риме, но в 1469 году снова появляется в Фолиньо, епископской резиденции и городе крупной ярмарки[377]. Эмилиано де Орфинис, мастер монетного дела при папе, и его брат Мариетто помогают ему деньгами обосноваться в этом городе, в доме Эмилиано, в качестве городского первопечатника. Неймайстер произведет там то, что мы могли бы назвать подделкой Цицерона Свейнхейма и Паннарца (1469), одну книгу Леонардо Бруни (1470) и, что самое главное, первое издание «Божественной комедии» Данте (11 апреля 1472), в котором также участвует купец из Треви Еванджелиста Анджелини, – три произведения, важных в силу их ориентации на предвосхищение «национального» рынка. Возможно, Неймайстер работал с Стефанусом де Могунтия и Крафто, двумя другими немцами, которые встречаются нам в Перудже в 1477 году[378].

Но проблемы возникают и в Фолиньо, и Неймайстер, после заключения на некоторое время под стражу за долги, покидает Италию, чтобы вернуться в Майнц и открыть там мастерскую (1479). Эти странствия благоприятствуют трансферу технологии и инновации: Неймайстер, возможно, использовал в Фолиньо романский типографский шрифт и первым начинает делать в Майнце иллюстрации в книгах, используя в своем издании «Размышлений» Торквемады технику обрезной гравюры по олову, имеющую итальянское происхождение[379]. Его превосходный «Майнцский требник» (Agenda Moguntinensis) 1480 года, напечатанный черной и красной краской и проиллюстрированный гравюрой по металлу, – заказ курфюрста[380]. Достойный специалист, придирчиво следящий за качеством своей продукции, Неймайстер не располагает необходимыми финансовыми средствами. И снова он не в состоянии себя содержать и в 1481 году отправляется во Францию, вероятно, останавливаясь в Базеле и Лионе. У Лиона постоянные коммерческие отношения с юго-западом: в 1482 году мы обнаруживаем Неймайстера в богатом епископском городе Альби, куда, как и в Фолиньо, он завозит книгопечатание и снова выпускает иллюстрированные