Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

что пыльцу с востока Средиземноморья принесли паломники, прибывшие из этого региона. Известно, что паразитных прикосновений за эти годы было весьма много. При взятии проб в 1978 году на священном полотне были обнаружены микроволокна шелка, шерсти, полиэстера и даже эластичного нейлона! Если немного постараться, можно было бы найти и следы пота автора «Руководства к благочестивой жизни»![274]

Таким образом, немного наивная идея доктора Фрая, что путь Плащаницы можно прочесть по пыльце, как в открытой книге, и определить места ее пребывания с такой точностью, стала казаться весьма сомнительной. Пыльца не может дать надежных доказательств ее маршрута от Гроба Господня до Туринского собора. Но вот ее ближневосточное происхождение, похоже, подтвердилось.

1973 год: структура льна

Туринская комиссия заинтересовалась Плащаницей и как текстильным изделием. 24 ноября 1973 года профессор Жильбер Раэс, директор лаборатории технологии текстиля в Гентском университете, получил четыре образца: два маленьких кусочка ткани, 13 × 40 мм и 10 × 40 мм, и две нити, длиной 12 и 13 мм. Три были взяты в левом углу со стороны ног, а последний – с подшитой вдоль Плащаницы полосы шириной 8–9 см. Задачей ученого было определить структуру, а также процесс изготовления и отбеливания полотна.

Будучи выдающимся специалистом в своей области, Раэс без труда констатировал, что перед ним ткань саржевого переплетения «три к одному», прерывающегося через определенные промежутки полосой из 40 нитей шириной 10–12 см. Каждая нить основы поочередно проходила под тремя нитями, затем поверх одной и возвращалась также по диагонали в противоположном направлении, образуя рисунок «елочкой». Такие саржевые ткани «три к одному», более богатые и сложные в изготовлении, чем большинство египетских, сирийских или римских тканей простого плетения (нить сверху, нить снизу), были довольно редки в Античности, хотя до нас дошли и другие их образцы. Фрагменты шелка такого типа были найдены в Пальмире (и приблизительно датированы 276 годом н. э.) и в одном детском захоронении (ок. 250).

Святая Плащаница, представляющая собой длинный отрез полотна, была признана идеально сохранившейся, в чем, впрочем, нет ничего удивительного. В египетских гробницах находили фрагменты ткани в безупречном состоянии, несмотря на возраст более двух тысяч лет.

Где она была соткана? Определенно в Северной Палестине, в регионе Сидона, как заключил специалист по древним тканям Морис Пийе (1880–1964), бывший руководитель исследований в Службе египетских древностей, также проводивший первые раскопки в Дура-Европос. Использованный станок был очень древним, во всяком случае, старше VIII века н. э., когда нити льна стали отбеливать перед тем, как ткать. А на Плащанице между нитями виден характерный бурый цвет неотбеленного льна.

Изучив нити под микроскопом, а затем в поляризованном свете, Жильбер Раэс подтвердил, что это лен, в том числе и боковая полоса аналогичного плетения. Z-образное кручение нитей было необычным, хотя и встречалось на некоторых образцах из Пальмиры и Иудейской пустыни. Тонкость, мягкость, шелковистая нежность текстуры – все указывало на то, что мы имеем дело с очень дорогой, сложной в изготовлении тканью.

Однако же главным открытием профессора были мельчайшие следы хлопка внутри переплетения нитей, что, по-видимому, говорило о том, что ранее на станке ткали хлопковое полотно. Хлопок, известный в долине Инда с бронзового века, завез на Ближний Восток царь Ассирии Синаххериб, сын Саргона II, в VII веке до н. э. Раэс сумел определить его разновидность – хлопчатник травянистый (Gossypium herbaceum) из семейства мальвовых (Malvaceae): характерный для этого региона вид хлопчатника, в волокнах которого всего восемь завитков на сантиметр, тогда как у хлопчатников из Америки – от 18 до 30.

Поскольку хлопчатник в Европе не растет и за пределами мавританской Испании ткани такого типа не производились, несложно было заключить, что Плащаница родом с Ближнего Востока. Зато, если бы вместо хлопка нашлась шерсть, возник бы серьезный вопрос о возможности ее использования в Иудее. Ведь Мишна, собрание древних иудейских законодательных положений, запрещала определенные смеси тканей – «килаим бегадим», или «шаатнез», иными словами, смесь шерсти и льна.

Пятнадцать лет спустя, в 1988 году, француз Габриэль Виаль, эксперт Международного центра изучения старинных тканей Лионского музея тканей, вернувшись к исследованию своего бельгийского коллеги, добавил новые подробности. Присутствие хлопка могло быть и случайным. Следовало продолжать анализы, чтобы выяснить, откуда он – с поверхности нитей или из крутки. «Только в последнем случае он может принадлежать той же эпохе, когда была изготовлена ткань»[275].

Итак, хотя первые научные исследования 1973 года и принесли результаты, говорящие в пользу ближневосточного происхождения, все ответы были неоднозначными. Решающих доказательств найти не удалось.

Большим разочарованием стала неудача двух итальянских лабораторий, возглавляемых профессором Джованни Фраке в Модене и профессором Гвидо Филогамо в Туринском университете: они не сумели диагностировать наличие крови. При этом десять нитей длиной от 4 до 28 мм были взяты в зоне карминно-красных пятен, тогда как одиннадцатая, взятая в другом месте полотна, служила контрольным образцом. Была надежда, что гемоглобин среагирует на бензидин, ароматический амин[276], использовавшийся в то время в судебной медицине. Увы, реактив не посинел, а остался бесцветным. Лаборатория профессора Филогамо, располагавшая мощным электронным микроскопом, нашла вокруг волокон лишь непрозрачные желто-красные гранулы, которые не сумела опознать. Никаких признаков фальсификации – но отсутствие следов, оставленных тем, что, как предполагалось, было компонентами крови, продолжало интриговать специалистов. Конечно, никто не усмотрел в этом доказательства подделки, но, со всей очевидностью, анализы не позволяли сделать однозначных выводов. Было выдвинуто предположение, что за две тысячи лет протеины крови разрушились.

Вскоре исследователей удивило еще одно открытие. 24 ноября 1974 года по особому разрешению короля Умберто II часть голландского полотна, которое с прошлого года укрепляло изнанку Плащаницы, отпороли и приподняли, чтобы узнать, нет ли и под ним изображения. Но, несмотря на предельную тонкость ткани, там его не обнаружилось. Манипуляцию производили в присутствии члена комиссии Сильвио Курто, профессора египтологии из Туринского университета. Туринская реликвия определенно была кладезем тайн.

1976 год: трехмерность

И тогда на сцену вышел примечательный персонаж, своей страстью и энергией придавший существенный импульс научным исследованиям Плащаницы, – Джон Джексон, доктор астрофизики и капитан лаборатории Сандия при Академии ВВС США в Альбукерке (штат Нью-Мексико). Туринская реликвия заворожила его еще в возрасте тринадцати лет. «Я не сразу узнал, что это такое, – впоследствии рассказывал он, – но во мне постепенно зрела уверенность, что это лицо Иисуса. Я не мог его забыть»[277]. Глубокое потрясение изменило его жизненный путь. Позднее, накопив заметки и прочитав две-три работы, в том числе доктора Барбе, он удивил своего научного руководителя, решив посвятить докторскую диссертацию по физике этой загадке.

Джексона заинтриговала одна особенность: яркость изображения была связана с расстоянием между телом и тканью. В 1976 году его и коллегу по лаборатории, инженера в области радиофотографии Роберта Моттерна, посетила идея поместить монохромные фото Плащаницы, сделанные Энрие, в анализатор изображений VP 8 NASA, чтобы получить рельефные изображения. Этот прибор для обработки компьютерных данных, состоящий из