Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

ответом на идеи Латура и Шмитта, представляя иной взгляд на ее политическую сущность. Мы попробовали взглянуть на проблему с нового ракурса и пришли к концепции, где Земля обретает свою автономность. С чем еще это связано?

Понятие геодицеи становится одним из ключевых в осмыслении Земли как политического актора. Этот неологизм отсылает к теодицее Лейбница. Проблематика геодицеи заключается в том, что Земля способна радикально завершить жизнь своих обителей, используя внутренние процессы или внешние воздействия. Политическая сущность Земли раскрывается через ее способность к радикальным актам вымирания. Геодицея поднимает вопрос о справедливости Земли и оправдании тех катастроф, катализатором которых она может стать. Если теодицея пыталась разобраться, откуда берется зло в мире, созданном благим Богом, то для геодицеи первоочередным становится вопрос о зле на Земле – и о зле, которое создает сама Земля[232].

Катастрофизм Земли встроен в ее геологическую сущность. Катастрофа – это часть Земли, ее «основание без основания». Если хочется больше поразмышлять в этом направлении, есть отличная работа Яна Заласевича «Земля после нас»; он пишет о том, как быстро Земля уничтожит следы человеческой цивилизации. Геологическое время (deep time) столь велико, что даже самые прочные артефакты исчезнут мгновенно с точки зрения времени Земли. Человеческие усилия по созданию законов и артефактов окажутся не более чем временной аномалией.

Переход к концепции катастрофической Земли приводит от светлой геофилософии – осмысления Земли как текста, ландшафта или объекта заботы – к ее темной стороне. Эта темная геофилософия говорит о подземной, катастрофической Земле, способной завершить жизнь. Она показывает, что Земля остается автономным политическим агентом, но ее автономия несет в себе угрозу для всего живого. Эту темную сущность Земли мы и обсудим далее.

Лекция 9

Темная земля: Агамбен, Негарестани и атлас нефти

Наш следующий и финальный герой – итальянский философ Джорджо Агамбен. Мы обратимся к его статье «Гайя и Хтония» и заодно разберем философию нефти и феномен «темной земли». Начнем с проблематики обнаружения «темного», тенденцию к чему можно наблюдать в современной философии (об этом шла речь в первых лекциях). Многие темные теории находятся на волне популярности до сих пор, хотя ее пик, конечно, пришелся на середину 2010-х годов. Когда мы говорим про темную землю, мы во многом продолжаем ту линию, которая началась в новом материализме. Поэтому у нас уже есть список темных авторов (тех, кто работает с этой проблематикой) – хорошо нам известный Бен Вудард, а также Джейн Беннет, Иэн Грант, Юджин Такер и многие другие.

«Гайя и Хтония» – небольшая по размеру, но плотная по содержанию статья. Первый вопрос, который возникает: что такое Хтония? Если очень коротко, это обратная сторона Земли, то, что находится за пределами видимого (человеческого) слоя планеты. Это не только реальная и обычно невидимая нам часть Земли (например, магма), но и, скажем так, метафизическая территория: то, что находится по ту сторону жизни планеты.

Чтобы рассказать о Хтонии, Агамбен обращается к греческой мифологии. В самом начале статьи он пишет, что Гайя – это второе имя Хтонии. Зевс дарит Хтонии Землю. После этого она получает имя Гайя. Агамбен даже упоминает о популярности теории, названной в ее честь. Однако вопреки этой теории мы должны помнить, что есть не только она – Гайя, – но и Хтония, и вторая даже главнее первой (хотя ее так подробно описывал Джеймс Лавлок). Отсюда первый тезис Агамбена: если мы обратимся к истории восприятия Земли на мифологическом уровне, станет ясно, что понимание планеты в первую очередь шло от Хтонии, а Гайя была чем-то второстепенным – как бы вторым именем.

Агамбен обращается к другому рассказу – истории женитьбы Зевса на Хтонии. По традиции, невеста должна была предстать перед своим мужем обнаженной. Хтония раскрывается перед Зевсом, а он в свою очередь решает покрыть ее мантией. Это достаточно яркая сцена: Земля, на которой мы живем, покрыта оболочкой, и наше пространство жизни – всего лишь покров Хтонии. Зевс покрывает Хтонию мантией, имя которой – Гайя. Получается, что, с одной стороны, Гайя – это что-то вторичное по отношению к Хтонии (сначала была Хтония, а лишь потом она). Но с другой стороны – это не оппозиция, а развитие одной идеи, продолжение подземной жизни, которая в этом случае кристаллизуется в виде метафорической одежды.

Агамбен пишет, обращаясь к этим мифам, что земля – это двойная реальность Хтонии. Это бесформенное и скрытое дно, которое Гайя покрывает пестрой вышивкой холмов, цветущих долин, деревень и лесов. Рисуется немного пасторальная картинка, потому что Гайя, по Агамбену, – это что-то по-настоящему светлое. Земля как ландшафт. Земля, где происходят экологические столкновения. Земля как место обитания, место жизни. Земля – прекрасная Зеленая.

Агамбен, Гомер и поэзия земли

Агамбен обращается к Гомеру и говорит, что людей тот чаще всего описывает через эпитет «хтонические». Агамбен делает разбор этих моментов: когда мы стали определять людей как «сделанных из гумуса», это тоже оказалось пересечением с Хтонией. То есть человек – это всегда хтоническое существо, но никак не земное, или же существо, которое связано с Гайей (светлой стороной). Хтоническая природа людей очень интересует Агамбена, и для этого он цитирует несколько строк из Гомера – гимны, где Хтония показана как некий путь от низа к верху. Вот какую цитату приводит Агамбен: «Ирисы, розы срывая, фиалки, шафран, гиацинты, также нарциссы – цветок, из себя порожденный Землею».

Агамбен стремится показать путь, который мы можем пройти, если обратимся к концепции Хтонии. Потому что Хтония – это то, что порождает, и то, что всегда связано с низом. Далее у Агамбена идет еще одна цитата из Гомера: «Сотня цветочных головок от корня его поднималась, благоуханью его и вверху все широкое небо, вся и земля улыбалась». И затем:

Руки к прекрасной утехе в восторге она протянула

И уж сорвать собиралась, как вдруг раскололась широко

Почва Нисийской (chton) равнины, и прянул на конях бессмертных

Гостеприимец-владыка, сын Кроноса многоименный[233].

Пометку chton делает сам Агамбен и ассоциирует это понятие с тем, что будет превращено в человека, который создан «из почвы» – из гумуса. Кстати, слово «хтонь» нам в целом хорошо знакомо. Мы говорим: «Столкнулись с настоящей хтонью!» – имея в виду что-то фольклорное, древнее, жуткое. Это такая своеобразная геомифологическая архаика с болотными монстрами и злыми лесными жителями. Но Агамбен-то говорит, что в первую очередь не монстры являются хтонью,