Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

class="a">[207]. Природа Нового времени представлялась как совокупность процессов, подчиненных физическим законам, – здесь все просто[208]. Это убеждение дало старт в том числе промышленной революции. Земля же эпохи антропоцена выходит за рамки старых представлений и становится тем, с чем мы должны выстраивать политические, а не только экологические отношения[209]. Можно сказать, что Земля представлена в виде новой природы, более агрессивной и более сложной в эпистемологическом смысле.

Латур считает важным исследовать различие между природными и политическими законами. Мы привыкли воспринимать законы природы как незыблемые – что-то, что нельзя изменить или переписать. Политические законы, напротив, являются продуктом человеческой деятельности: их можно пересматривать, отменять или адаптировать. Латур подчеркивает, что законы – это всегда форма «стяжения», идея, уходящая своими корнями в этимологию слова «контракт». Закон – это договор, результат совместного согласия или «сговора». Однако, рассматривая Землю как политическую сущность, мы сталкиваемся с серьезной проблемой: возможно ли заключить с ней такой договор?

Когда Земля перестает быть просто фоном человеческой деятельности, ее роль в наших взаимодействиях кардинально меняется. Латур поднимает вопрос: можно ли договориться с Землей так же, как мы договариваемся друг с другом? И его ответ, на первый взгляд, отрицательный: Земля действует по своим законам, которые не подчиняются человеческой воле. Это создает значительное напряжение: политические законы человека должны учитывать законы природы, но последние остаются неподвластными пересмотру (здесь и далее мы используем понятия законов Земли и законов природы как синонимы).

Переход Латура к идеям Карла Шмитта, особенно к его понятию номоса Земли, закономерен. Шмитт вводит свою концепцию как основу политического порядка. Для Латура это становится важным инструментом для создания уже своей политической теологии природы: если мы воспринимаем Землю как политическую сущность, нам нужно осмыслить ее власть и законы в новом контексте. Это не просто модерновые природные законы, но законы, определяющие место и роль планеты в политических и социальных структурах.

Латур задает провокационный и фундаментальный вопрос: как мы можем взаимодействовать с Землей, если ее законы превосходят наше понимание политических и правовых норм? Мы еще вернемся к этой проблеме, но сразу озвучим спойлер: заключить договор с Землей в привычном понимании невозможно. Обратимся к цитате Мишеля Серра, чтобы лучше разобраться с теми терминами, которые у него заимствует Латур:

Термин «контракт» первоначально означает черту или тягу, который затягивает или натягивает: набор нитей обеспечивает <…> тонкую систему ограничений и свобод, посредством которой каждый связанный элемент получает информацию обо всех других, а также приобретает безопасность[210].

Это определение контракта становится центральным для размышлений Серра о природе и Земле. В книге «Договор с природой» он исследует, как человечество взаимодействует с окружающим миром через систему взаимных обязательств и ограничений – то есть каким образом природа становится субъектом права. Для Латура это ключевой момент у Серра: он развивает мысль Серра о контракте как механизме, который объединяет разрозненные элементы Земли и устанавливает общий порядок. Он интерпретирует эту идею, сравнивая закон Земли с законом гравитации. Контракт становится метафорой силы притяжения, которая удерживает элементы вместе. Эта связь неразрывна и неизбежна: мы «погружены» в Землю и зависим от ее законов. Но для Латура эта заброшенность в Землю – не экзистенциальная метафора о бессмысленности мира. Это прямое столкновение с реальностью Земли и ее (порой) жестокими законами.

В лекции 7 мы уже обсуждали, что эта «встреча лицом к лицу» с Землей – важная философская интуиция Латура. Законы Земли действуют вне человеческой воли, формируя тонкую систему ограничений и свобод, через которую мы в свою очередь получаем информацию и безопасность. Этот процесс лишь подчеркивает нашу зависимость от Земли, которая становится основой всех наших политических и правовых взаимодействий. Эту же зависимость фиксировал и Мишель Серр, о котором Латур пишет:

Мишель Серр еще в начале 1990-х годов поднимал эти сложные вопросы в момент, когда беспечное человечество случайно пересекло опасный порог концентрации CO2. В своей смелой книге «Договор с природой» Серр предложил <…> переосмысление знаменитой фразы Галилея «Eppur si muove!» («И все-таки она движется!»). Серр начинает с исторического эпизода: после того как Святой инквизицией было запрещено публично преподавать теорию о движении Земли, Галилей, как утверждают, пробормотал эти слова. Серр называет этот случай первым судом над Галилеем: «пророческий» ученый, противостоящий всем правителям своего времени, молча подтверждает объективный факт, который впоследствии разрушит власть этих самых правителей[211].

В книге «Договор с природой» Мишель Серр размышляет о проблеме естественного права; оно содержит противоречие: с одной стороны, природа обладает своими законами, которые можно описать как вполне нормативные, а с другой – «истинный» закон обычно воспринимают как порождение человеческой культуры. Это создает напряжение между природным и юридическим законами и заставляет искать способы их соотнести.

Идея контракта с природой, которая может показаться парадоксальной, базируется на признании того, что природа диктует нам свои правила через сам факт ее существования. Однако сложности в определении естественного права возникают из-за попыток трактовать природу и законы как два независимых мира: один – природный, другой – социальный. Это приводит к дилемме, и приходится выбирать, является ли один из них отражением другого.

Однако Серр предлагает переосмыслить это разделение[212]. Он утверждает, что граница между природой и законом не является герметичной – она вполне проницаема. Всегда существовала «зона метаморфоз» – пространство, в котором взаимодействуют различные механизмы соединения природного и культурного. Именно в этой зоне возникает возможность для создания более целостных отношений между человеком и природой, где ни одна из сторон не является просто копией другой.

Что такое номос Земли?

Чтобы развить тему законов Земли, Бруно Латур обращается к идеям Карла Шмитта и рассматривает его позднюю работу «Номос Земли» (1950). Шмитт в лекциях Латура представлен, как замечает сам французский ученый, в обход консервативным интерпретациям и в отвлечении от той политической ситуации, в которой какое-то время существовал Шмитт. Шмитт (1888–1985) был одним из ключевых немецких теоретиков права и политической теории ХХ века. У нас сейчас нет возможности подробно рассказать о его биографии, но, поверьте, там было немало неожиданных и крайне противоречивых поворотов[213]. Латуру же Шмитт интересен исключительно в роли теоретика – без этой фигуры невозможно было бы читать лекции по политической теологии природы и размышлять о законах Земли (а это, собственно, то, чем занимается Латур в своем курсе).

«Номос Земли» Шмитта – важная отправная точка для Латура, поскольку эта работа касается принципов организации человеческих обществ в пространстве: как они определяют свои территории, законы и границы.