Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

Лекции Латура описывают встречу с планетой как драматический акт. Стоять перед Землей – это не просто наблюдать за ее процессами, но чувствовать ответственность и осознавать свое место в общей системе. Латур видит в этом нечто большее, чем научное изучение, – экзистенциальную драму, в которой Земля и человек оказываются «на ринге» друг против друга. Такая встреча вызывает не только трепет, но и потребность в новом осмыслении роли человека на планете. Эти идеи позволяют нам понять антропоцен не как абстрактный период современной истории, а как момент, когда человек должен реагировать на изменения Земли и пересмотреть свою связь с ней, став соучастником, а не просто наблюдателем.

Искусственная Земля и Юк Хуэй

В завершение скажем еще об одной интерпретации теории Гайи, которую предлагает гонконгский философ Юк Хуэй. Он связывает Гайю с концепцией искусственной Земли и в своей книге «Рекурсивность и контингентность» исследует, как антропоцен производит эту искусственную Землю, демонстрируя переход от геофилософии к кибернетике. Эта идея основывается на переосмыслении Земли: вместо живого организма ее рассматривают как механизм.

Для понимания связи между геологией и антропоценом Юк Хуэй возвращается к трудам Джеймса Хаттона, основателя современной геологии. Хаттон, как мы уже говорили, ввел концепцию «глубинного времени» (deep time), которая радикально изменила представление о возрасте Земли и геологических процессах. До него Землю считали молодой: по библейским расчетам, ее возраст не превышал 6000 лет (этот сюжет подробно описан в лекции 3). Важно то, что примерно одновременно с его открытиями начинается промышленная революция. В это же время шотландский изобретатель и инженер Джеймс Уатт улучшает паровой насос Ньюкомена, позволявший осушать шахты. Это изобретение дало людям возможность управлять природными процессами и добывать полезные ископаемые, невзирая на погоду. И вот момент «совпадения», который описывает Юк Хуэй: между Уаттом и Хаттоном была переписка. То есть между человеком, который, скажем так, был одним из катализаторов антропоцена, и человеком, который радикально поменял взгляд на Землю, случилась коммуникация – причем говорили они об усовершенствовании парового двигателя.

Вот что писал Хаттон:

Я получил письмо от Уатта – он заставил свое занятное колесо крутиться. Оно работает на пару и движется равномерно, давая значительную мощность. Короче говоря, я считаю, что это изобретение будет иметь успех, хотя совершенствование поршневого двигателя мне кажется более полезным[202].

Связь между Хаттоном и Уаттом для Юка Хуэя иллюстрирует переход от восприятия Земли как организма к ее осмыслению как механизма. Землю начинают понимать как двигатель, функционирующий на процессах нагревания и охлаждения (что перекликается с моделью маргариткового мира Лавлока, где центральную роль играет тепловой баланс).

Для Юка Хуэя важно, что Хаттон воспринимал Землю не только как природное явление, но и как механизм, интегрированный в технологическую эпоху. Антропоцен, начавшийся с промышленной революции, открывает этот новый период: Земля становится не только объектом изучения, но и артефактом, создаваемым технологической деятельностью человека. Так мы переходим от геофилософии, осмысляющей Землю как субъект, к кибернетике, которая представляет ее как систему, подвластную искусственным процессам.

От геофилософии к кибернетике

Юк Хуэй описывает переход от теории Гайи к концепции искусственной Земли, предлагая осмысление ее эволюции через взаимодействие природы и техники. Этот процесс связывает различных авторов:

Хаттон предложил концепцию Земли как организма. Его знаменитая цитата, на которую ссылается Юк Хуэй через Лавлока, звучит следующим образом: «Я считаю Землю сверхорганизмом и думаю, что подлинное ее изучение должно проводиться в рамках физиологии»[203].

Физиология здесь понимается как наука, изучающая эмерджентные процессы организма и тела (вспомним идеи Мерло-Понти о геологической телесности). Для Лавлока это было важным основанием для развития теории Гайи, которая постепенно трансформировалась: позже он уточнял, что Земля – сложный и множественный организм, связанный с процессами саморегуляции[204].

Юк Хуэй интерпретирует этот переход как движение от кибернетики первого порядка, где систему описывают извне, к кибернетике второго порядка, в которой акцент делают на взаимозависимости системы и ее участников. Этот сдвиг фиксирует то, что Хуэй называет «искусственной Землей»: природное и техническое интегрируются в новый концепт.

Термин «органомеханицизм», предложенный Хуэем, как раз описывает Землю как технический организм, который функционирует по законам биологических взаимодействий. Этот взгляд открывает возможность рассматривать Землю не только как природный объект, но и как артефакт, созданный и модифицируемый человеческой деятельностью. Эта концепция соединяет подходы Лавлока и Латура: если для Латура ключевым становится связь между природой и политикой, то для Хуэя важен диалог между природой и техникой.

Итоги: теория Гайи – отражение Земли

Итак, обратимся к цитате Юка Хуэя, которую можно использовать как итоговую для этой темы. Она демонстрирует, как Земля, мыслимая в качестве живого организма, становится кибернетической системой, интегрирующей технику и рефлексию в свои процессы:

Если натурфилософия Шеллинга, теория систем, органицизм и теория Гайи были попытками преодолеть механицизм, достигший после промышленной революции планетарного масштаба, и в каком-то смысле преодолеть модерн, и если Земля парадоксальным, а точнее, диалектическим образом становится в конечном счете искусственной Землей, то антропоцен означает прежде всего завершение создания такой искусственой Земли как кибернетической системы. Лавлок утверждает, что техника, особенно коммуникационная, «значительно расширила спектр восприятия Гайи», а потому сегодня «она проснулась и благодаря нам осознала себя». Глазами астронавтов и телекамерами орбитальных кораблей она увидела отражение своего прекрасного лица[205].

Хуэй обращается к тому, что можно назвать переходом Земли от природного механизма к искусственному организму. Гайя обретает способность видеть себя через своих обитателей – через людей и их технологии. Здесь техника выступает не просто инструментом, но и медиумом, позволяющим Земле осознавать свое «прекрасное лицо». Эта идея перекликается с тем, что Бруно Латур называл «проблемой Атласа» – вопросом о том, как удерживать мир и его репрезентацию в условиях антропоцена, чтобы проблемы сферы были заметны.

Техника завершает процесс перехода к искусственной Земле, делая ее еще более механистичной и рефлексивной. Если ранее Земля функционировала как естественный механизм, то сегодня, благодаря технологиям, она становится живой кибернетической системой, способной к самоанализу и адаптации. Этот переход подчеркивает изменяющуюся природу взаимодействий между человеком и планетой: техника становится неотъемлемой частью глобальных процессов.

Однако, несмотря на этот «светлый» образ Гайи как прекрасного и отражающегося лица Земли, нельзя забывать об альтернативных концепциях. Теория Медеи, предложенная Уордом, описывает Землю как систему, движимую процессами разрушения и смерти. А концепция Хтонии Джорджо Агамбена