Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

Латур интерпретирует эту концепцию в контексте Земли как политического актора, с которым человечеству приходится взаимодействовать. Его внимание сосредоточено на вопросе, как законы природы, олицетворяемые «притяжением Земли», влияют на общественные и территориальные договоренности. Схожим образом можно дать определение и самой концепции Шмитта: номос Земли есть корень пространственного распределения («распределения поверхности Земли») правового и политического порядка, который фиксирует, как именно общество организует и обозначает свои территории, границы и владения. Обратите внимание: пространственное распределение. Эта формулировка будет важна для нас в будущем.

В своей книге Шмитт сперва предлагает описание номосов, которые возникали в различные исторические эпохи и отражали этапы организации международных отношений и правовых систем. Разделение этих номосов также имеет в виду и Латур. Поэтому давайте посмотрим, в чем заключалась суть каждой фазы глобального порядка.

Средневековый номос, или Respublica Christiana. Эта фаза была основана на христианской концепции порядка, согласно которой единство Европы определялось через общую религиозную идентичность. Законы и границы в этот период опирались на церковные доктрины и универсальные ценности христианства. Шмитт отмечает, что это восприятие было тесно связано с христианской концепцией истории, где империя воспринималась как kat-echon – сдерживающая сила, препятствующая приходу Антихриста и предотвращающая хаос до наступления конца времен. Шмитт пишет об этом номосе:

Всеобъемлющее международно-правовое единство европейского Средневековья стало называться Respublica Christiana и Populus Christianus. Оно обладало четкой локализацией и строгими порядками. Его номос определяется следующими элементами: земля нехристианских, языческих народов является областью христианской миссионерской деятельности; по распоряжению папы она может быть предоставлена христианскому государю для осуществления христианской миссии[214].

Шмитт считает, что в Средние века христианские государства и народы рассматривали Рим или Иерусалим как центр Земли и считали себя частью Древнего мира. В их представлении мир был уже старым и приближался к своему концу. К XV веку идея такого старого мира и его старого врага (в лице нехристианских соседей) хорошо укоренилась и казалась неизменной. Однако в 1492 году (то есть уже в конце XV века) открытие Нового Света радикально трансформировало привычную картину. Появление «нового мира» потребовало пересмотра традиционных представлений о центре и возрасте Земли, о ее географии и водных границах. Европейские государства и народы внезапно осознали, что рядом с ними существует огромный и ранее неизвестный неевропейский мир, который бросает вызов прежним понятиям пространства, государства и открывает новые горизонты (в буквальном смысле). Так начинается следующий номос.

Европейский номос, или Jus publicum Europaeum. Этот период начался в эпоху Великих географических открытий и характеризовался установлением четких границ между европейскими державами. Земля и море разделялись как основные пространства контроля. Jus publicum Europaeum определял международное право Нового времени, регулирующее территориальные споры, войну и экспансию. Этот порядок способствовал появлению колониальных империй и глобальной торговли, обеспечивая стабильность через баланс сил. Обратимся вновь к цитате Шмитта:

Изначально сухопутный мир изменился в эпоху Великих географических открытий, когда Земля впервые была осмыслена и измерена глобальным сознанием европейских народов. <…> Он [номос] основывался на определенном соотношении пространственного порядка твердой суши и пространственного порядка свободного моря и в течение 400 лет был носителем европоцентричного права народов, jus publicum Europaeum[215].

Говоря об эпохе Великих географических открытий, Шмитт описывает интересный процесс: с того момента, как Земля, суша и материки стали восприниматься не только через мифы и легенды, но и как научно доказанные формы, нанесенные на глобус, человечество столкнулось с новой и неизвестной ранее задачей. Эта задача заключалась в установлении международного правового порядка, который охватывал бы весь земной шар. Великие географические открытия XV–XVI веков и первое кругосветное плавание запустили новую картину мира, которая требовала совершенно иного подхода к организации пространства на глобальном уровне. Слотердайк сказал бы, что процесс метафизической глобализации начался еще с Античности (греки знали, что Земля имеет форму шара), но для Шмитта это конкретное историческое научное изобретение (глобус). По Шмитту, именно в этот период начинается эпоха современного европейского международного права. Она охватывает несколько столетий и завершается только в XX веке. Открытие Нового Света дало старт борьбе за раздел территорий и ресурсов, где участники стремились установить контроль как над сушей, так и над морями. Постепенно этот процесс перерастает в общий вопрос, касающийся всех народов и государств, существующих бок о бок на одной Земле: как распределить ее поверхность?

Современный номос. С началом XX века европейский номос постепенно разрушился, уступив место неопределенности и глобальным конфликтам. Шмитт описывает современную эпоху как время без четкого номоса, где глобализация и универсальные права человека заменили территориально-правовые порядки прошлого. Он задается вопросом, каким будет следующий номос, учитывая утрату европейского доминирования и возрастающее влияние других регионов мира:

Внутреннее право межгосударственного европейского порядка стало возможным лишь благодаря наличию гигантских, казавшихся бесконечными свободных пространств. Дальнейшие пространственные разделы твердой суши осуществляются вплоть до конца XIX – начала XX века, пока европейское международное право не растворяется во всеобщем «international law»[216].

В этот период номос Земли имеет две ключевые характеристики: разделение между сушей и морем и деление суши на европейские и колониальные территории.

Разделение между сушей и морем. Шмитт подчеркивает различие между территорией твердой суши и акваторией открытого моря. Это различие становится основополагающим для определения характера войн – сухопутных и морских. Каждая из этих войн предполагает свои понятия о враге, целях и формах получения добычи.

Деление суши на европейские и колониальные территории. Суша подразделяется на земли европейских государств (истинная государственная территория) и колониальные владения за пределами Европы. Это различие имеет значение для понимания особенностей европейских и колониальных войн. Европейские державы вводили ограничения на войны, ведущиеся на их континентальной территории, но такие ограничения не распространялись на конфликты в колониях[217].

Шмитт достаточно подробно описывает номос каждого периода истории; мы лишь показали их главные черты. Но может возникнуть закономерный вопрос: каким образом номосы делают Землю политической? На этот вопрос и пытается ответить Латур. Несмотря на то что Шмитт описывает Землю не со стороны ее политических и юридических прав, у него она становится основополагающим фактором при выработке этих прав. Латур видит в этом большой скрытый потенциал: подключая к Шмитту Лавлока и Серра, он показывает, как может быть поставлен вопрос о договоренностях с самой Землей (Серр), которая является самостоятельной живой системой (Лавлок)[218].

Море – автономнее Земли

На протяжении всех исторических этапов важную роль в формировании номоса играла оппозиция моря и земли. Шмитт выделяет противопоставление сухопутного и морского пространства и рассматривает, почему море обладает большей автономией. Эта идея находит отклик