Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

у других авторов, например у Делёза и Гваттари[219], о которых шла речь в лекции 2. Шмитт утверждает, что …море остается за пределами какого бы то ни было специфически государственного пространственного порядка – оно не является ни государственной территорией, ни колониальным пространством, ни территорией, подлежащей оккупации[220].

Порой критики и исследователи говорят, что такой подход к автономии моря и земли ограничен собственной дуальностью. Латур, например, сосредотачиваясь на законе Земли и возможности «контракта» с ней, практически игнорирует проблему автономии моря. Он акцентирует внимание на разделении пространства земли, ее зависимости от территориального порядка и политических рамок, но при этом не углубляется в уникальность морской автономии.

Шмитт же выводит целую историю отношений двух пространств. Он считает, что все началось в XVI веке: тогда европейский мировой порядок разделился на два глобальных режима – собственно, сушу и море. Это стало первым случаем в истории, когда противопоставление пространств легло в основу международного права, охватывающего весь земной шар и мировой океан. Теперь речь шла не только об отдельных морях – Средиземном или Балтийском, – а о глобальном разделении суши и воды, что определило структуру уже известного нам jus publicum Europaeum. Эта оппозиция сформировала два универсальных порядка, каждый из которых имел свои собственные принципы ведения войн, определения врага, распределения ресурсов и понимания свободы.

Шмитт называет и конкретные страны, повлиявшие на это разделение. Он считает, что основную роль сыграла Англия: она стала связующим звеном между морским и континентальным порядками. Благодаря своему уникальному географическому положению и политической стратегии Англия сумела выйти за рамки средневекового феодального строя, характерного для континентальной Европы, и стать морской державой[221]. Интересно, что о географической особенности Англии писал и Делёз в своей статье об островах: «То, что Англия населена, никогда не перестанет удивлять; человек может жить на острове, лишь забывая, что тот собой представляет. Острова существуют прежде человека или после него»[222].

Иными словами, островное положение позволило Англии не только контролировать универсальную морскую сферу европоцентричного порядка, но и обеспечивать стабильность международного права, в основе которого, по Шмитту, лежала идея пространственного баланса. В конечном счете Англия определила морской аспект номоса Земли и тот порядок, в котором суша и море существовали в напряженном, но все-таки взаимодополняющем равновесии. Момент начала XVI века тут неслучаен (и вообще это важная дата для геофилософии). О том же времени и о схожих процессах в изменении мышления о земле пишет Слотердайк:

Европейцы начала XVI столетия очень быстро поняли, что планета Земля ввиду преобладания на ней водной поверхности, в сущности, не вполне по праву носит свое имя. То, что называлось Землей, оказалось водяным миром; три четверти ее поверхности занято жидкой стихией – это основная глобографическая информация Нового времени, и по ее поводу никогда не было полной ясности. <…> Поэтому расстаться с древнейшими сухопутными предрассудками было непросто[223].

Обратим внимание, что Слотердайк – тоже не последний герой для Латура. К сожалению, мы не говорили о его идеях подробно, но он точно был невидимым визави многих наших сюжетов. И вот он снова появляется. Первую редакцию лекций о Земле Латур посвящает именно ему.

Новые виды войны: Джеймисон, Шмитт и Латур

Латур был не единственным, кто решил актуализировать Шмитта с позиций современной теории в XXI веке. Неплохим введением в «современного» Шмитта и проблему номоса могут быть «Заметки о „Номосе“» Фредрика Джеймисона. Он тоже пишет о различных исторических этапах номоса. Не будем перечислять их всех, потому что Джеймисон во многом следует за Шмиттом, однако процитируем его взгляд на приближение актуального номоса Земли:

Период смятения – религиозных войн, но также, возможно, доминирования Англии на море – приводит к появлению вестфальской системы национальных государств, в которой впервые возникает новый номос равенства государств и «друга – врага». Оппозиция «друг – враг» возможна только между равными. <…> Такого рода войны сменяют и вытесняют феодальные и религиозные кровавые бойни, являющиеся результатом распада предыдущего номоса[224].

С началом Первой мировой войны все меняется: намечается перспектива тотальной войны на всей Земле и, как следствие, утрата номоса (об этом процессе мы говорили ранее). О тотальной войне говорит и Латур, только в контексте того, что тотальная война – это состояние антропоцена, и эту войну начинает сама Земля (поэтому наша первоочередная цель – договориться с ней). Учитывая убежденность Шмитта в крахе номоса, Джеймисон говорит о его пессимизме в отношении современного миропорядка. Мы наблюдаем несовместимость между упорядоченной правовой системой, основанной на международном праве (ассоциируемой с землей), и состоянием хаоса, характерным для морской стихии и ее анархии. Поэтому в итоге идея тотальной войны со временем превзошла старую, более законопослушную войну континентальной Европы, где придерживались идеи справедливых войн. И с этого момента начинается уже совсем другая политика.

Вернемся вновь от Джеймисона к Латуру. Латур пишет, что концепт тотальной войны Шмитта теперь – это экологическое противостояние (а не информационное, как полагает Джеймисон). Здесь нет больше разделения на ограниченную сушу и свободное море, теперь все – во власти Земли. Обратимся к еще одному высказыванию Латура:

Шмитт признавал заслуги jus publicum Europaeum в том, что на протяжении двух столетий оно ограничивало войны, разразившиеся с полной силой в XX веке. Можно ли придумать правопорядок, который станет преемником этого jus publicum и сможет сдерживать грядущие войны за мировое господство? Возможно ли построить это новое право, опираясь на древний принцип «Земля – мать закона», который римские юристы называли sanctissima tellus («святая земля»)?[225]

Латур считает, что такой проект мог бы стать основой для создания нового подхода к тем самым «законам природы» – того, что можно обозначить в его терминологии как jus publicum telluris («публичное право Земли»). Латур говорит: это право необходимо, чтобы ограничить явление, которое Шмитт описал в своей парадоксальной и противоречивой манере как Raumordnungkrieg – «войны за упорядочение пространства». Нам необходимо освободить этот термин от ассоциаций с конфликтами XX века, считает Латур. После этого его можно переосмыслить как основу для радикальной экологии: такая экология должна быть достаточно сильной, чтобы взаимодействовать с политикой и сдерживать будущие войны, замечает Латур. Это важные слова: номос Земли показал, что отношения с Землей и организация пространства играют основополагающую роль в жизни политических образований; Земля – это фактор, который невозможно не учитывать. Поэтому Латур и требует заключить с ней контракт – в тех условиях, когда номосы разрушаются и мы остаемся один на один с Землей: как