6-я батарея. 1914-1917 гг. Повесть о времени великого служения Родине - Болеслав Вильгельмович Веверн

уже почти совершенно не годны. Я ничего не докладываю вам [ни] о физической и моральной усталости личного состава, ни о рваной, кое-как связанной веревками, конской амуниции, ни о других неисправностях, нуждающихся в устранении, [ни о] нуждах батареи, не выходившей из боев со времени отступления из Карпат. Но мы представляем из себя для корпуса в настоящее время совершенно бесполезный балласт и больше ничего.

– Я не буду с вами спорить, подполковник. Кто-нибудь должен работать. До свидания.

Итак, я уехал ни с чем.

Наутро мы получили телефонограмму:

– Шестой сводной батарее отправиться немедленно на соединение со своей дивизией, находящейся в настоящее время в районе местечка Синява.

* * *

Мы не идем вдоль фронта. Наша задача не только присоединиться к своей дивизии, но прибыть туда боеспособными, заменив по дороге свои негодные орудия новыми, и потому, запасясь от инспектора артиллерии 21-го корпуса необходимыми документами, мы углубляемся несколько в тыл. Замена орудий сильно тормозит наше движение, но в конце концов мы с успехом выполняем нашу задачу, и наша сводная батарея распадается на две шестиорудийные батареи: 4-ю и 6-ю.

Как мы все себя чувствуем во время этого похода? Отлично. Нас никто не гонит, ничто не угрожает нам. Мы двигаемся вполне спокойно, отдыхаем, сколько нужно, хорошо спим, хорошо питаемся. Места, по которым мы идем, войной не разорены, селения живут полной жизнью. По ночам мы не видим зарева пожаров.

Белые акации в цвету. Большие, старые деревья, покрытые густыми гроздьями этих цветов, окаймляют дорогу, ведущую к небольшой помещичьей усадьбе. Какой сильный запах! Он будит в груди какие-то заснувшие чувства, поднимает из глубины души давно забытые впечатления, воспоминания. Другая жизнь чудится, другие люди, другие события.

Да полно – разве была когда-нибудь эта другая жизнь, такая прекрасная, совсем не похожая на ту, которой мы сейчас живем? А если была, то почему мы в то время так мало ценили ее? Почему нам теперь так мил даже этот наш поход, проходящий вне сферы разрывов снарядов, свиста пуль и воя осколков?

Розы!.. Какая масса роз всевозможных цветов и оттенков! Усадьба пуста, заколочены окна, забиты досками двери помещичьего дома. Меня догоняет отставший разведчик с громадным букетом роз в руках:

– Ваше высокоблагородие, розы…

– Да, розы. Но что мне делать с этим букетом?

Я прикрепляю его к холке своей лошади и любуюсь сочетанием цветов нежных, душистых лепестков. Я оглядываюсь назад на батарею, вытянувшуюся длинной цепью упряжек, орудий и зарядных ящиков. Я вижу розы в руках своих офицеров и солдат. Видимо, всех за живое задели они, у всех пробудили чувства – другие, не те, которыми мы жили все наше долгое военное время.

Розы остались сзади. Мы давно прошли уже эту цветущую усадебку. Новое впечатление заставляет нас на время забыть наши розы: мы встретили партию пленных германцев, конвоируемую конными донскими казаками. Казачьи лошади идут привычным «тротом», аллюром, средним между шагом и рысью. Пленные должны поспевать, конвоиры-казаки не хотят считаться с физическим состоянием этих людей, с их усталостью. Для них пленные, хотя и безоружные, и безвредные, – все равно враги, а потому их и жалеть нечего. Пленные почти бегут, несмотря на крайнюю усталость, мучительно отраженную в их лицах. В особенности меня поразило лицо идущего впереди германского унтер-офицера: это уже не лицо – это олицетворенное страдание. Он как-то неравномерно и странно выкидывает вперед свои одеревенелые ноги, и кажется, что он сейчас упадет, и, наверное, он непременно упал бы, если бы только как раз в это время вся команда [не] остановилась бы на отдых.

Мы прошли мимо.

* * *

Мы присоединились к своей дивизии на Сане, у большого села Цеплице. В самом селе мы нашли только штаб дивизии. Полки же и находящиеся при них 1-я и 3-я батареи стояли на позициях на самой реке, противоположный берег которой был занят австрийцами.

Новый начальник дивизии генерал Ваденшерна встретил нас очень приветливо и, прежде чем послать на позицию, поставил нас на двое суток в резерв, чтобы мы могли после нашего похода хорошенько отдохнуть.

Здесь мы узнали, что мы вошли в состав 3-го Кавказского корпуса и что 2-я и 5-я батареи уже вновь сформированы. В командование 5-й батареей вместо попавшего в плен подполковника А. В. Васильева вступил капитан М. А. Гофман.

Странное существо человек: давно ли мы радовались, удаляясь от фронта, от постоянной опасности, а между тем, когда мы снова подошли к фронту, мы опять радуемся, что попали в привычную сферу, в круг давно знакомых, родных частей своей дивизии. Долетающие до нас звуки недалеких разрывов, свои ответные орудийные выстрелы, вся эта постоянно тревожная обстановка представляются нам уже необходимым дополнением к нашей обыденной жизни, и кажется, что ничего необыкновенного или ненормального в этой нашей жизни нет: все в порядке вещей.

Мы, офицеры, разместились в доме старого униатского священника, принявшего нас очень ласково. Он отвел нам в своем доме лучшие комнаты и чем только мог старался быть нам полезным.

Старый священник рассказал нам, что второй уже раз он встречает в своем доме русских офицеров, которых считал своими родными, близкими по крови. Когда в первый раз русские во время своего наступления проходили через село, он сильно боялся за свою церковь, на постройку которой всю свою жизнь собирал деньги и только перед самой войной эта заветная его мечта осуществилась, и… – «Представьте себе мое состояние, мой ужас, – рассказывал дальше он, – когда отступающие австрийцы у самой церкви поставили свою батарею. Но Бог спас мое детище, мою церковь в полной сохранности: ни один осколок, ни одна пуля не тронули ее».

Старый священник показал нам свою церковь с какой-то особенной любовью и радостью, обращая наше внимание на каждую мелочь. Справа, у самой церкви, фронтом к наступающим нашим войскам до сих пор сохранились еще окопы четырехорудийной батареи.

* * *

Мы на позиции: густая опушка старой березовой рощи скрывает орудия от глаз противника не только спереди, но и сверху. Скрывает и то, что делается в лесу. Мы совсем невидимы, но поставить орудия здесь было очень трудно. Хорошо, если мы будем отступать спокойно, а если придется спешить? 6-я батарея верит в свое боевое счастье и потому о последнем не беспокоится.

Влево от батареи, в лесу, в резерве, стоит 2-й полк. Полком временно командует мой друг полковник Ермолаев. Пользуясь свободным временем, я отправился навестить полк, которого давно не видел. Офицеры полка сейчас же меня окружили. Здесь были