Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

АНАТОЛЬ ФРАНС{77}

Первым даром, как думал сам Франс, был скепсис. «Величайшие умы нашей нации — скептики. Я всего лишь их ничтожный ученик». Но, при всей присущей ему остроте ума, вторым его даром было чувство формы. Лаконичность и точность античных авторов стали достоянием французской культуры. Французский язык достигает в определенный момент своего развития классической гармоничности выражения, спокойствия и естественности стиля. В последующие эпохи в мышлении, в жизни, в творчестве появляется крайняя тревога, подрываются всяческие авторитеты, но стиль остается по-прежнему ясным. Было выдвинуто требование, чтобы мир подчинился мысли и руководствовался ею в своих действиях. И, только потому что оно выражено ясным языком, мир иногда ему подчиняется. Мыслители редко становятся духовными вождями народа. Ведь тот, кто стремится к новому и хочет покончить со старым, обычно не завоевывает любви. Твердить людям, что слабоумие и злость заложены в основе их характера, что вся история человечества есть не что иное, как возня безмозглых птиц, которых некий святой сослепу окрестил и потому вынужден был превратить в людей, — кому это придется по душе? Разве народ не любит лесть? Разве он не тщеславен? Мне кажется, что доблестен народ, способный слушать правду. Склоняться перед авторитетом того, кто говорит нелицеприятную правду, может только народ, стоящий на высоком духовном уровне. Чтобы стать лучше, нужно научиться сомневаться в себе. И если даже слабость человеческой природы никогда не позволит нам, людям, быть безукоризненными, мы все-таки можем познать себя и исправить хотя бы то, что поддается исправлению. «Из скепсиса, — говорит Франс, — вырастает человеческая солидарность». Ибо познание человеком своих слабостей и бессмысленности мучений, которые люди причиняют друг другу, должно пробудить' сострадание у того, кто задумается над всем этим, должно увлечь его на путь действенной помощи людям. В этом ценность мысли, не знающей уступок. Но тот, кто всегда только приукрашивает, смягчает, ослабляет, никогда не заслужит чести быть в числе людей, стремящихся к совершенствованию. Чем более привлекательной изображается жизнь в книгах, тем уродливее она оказывается обычно в действительности.

Этот скепсис, побуждающий к действию, достиг наивысшего расцвета в годы дела Дрейфуса, которые превратили многих пассивных наблюдателей в активных деятелей. В те годы Франс выступил вместе с Золя, несмотря на то, что издавна относился с неприязнью к его литературному творчеству. Ведь нередко родственные умы враждуют из-за различия темперамента. Но в тот период их объединила любовь к правде и страстное стремление к тому, чтобы она одержала победу. И она одержала ее. Но только издалека эта победа может показаться легкой. В действительности она была плодом необычайно трудной и сложной борьбы, безрадостной как для победителей, так и для побежденных, борьбы, ни для кого не окончившейся торжеством. Четыре тома «Современной истории», которые Франс написал о пережитом в те годы, полны горечи. Трудно поверить, что это писал победитель. Однако только с этого времени он стал властителем умов своих современников. Успех и мировая слава Франса коренятся в его борьбе против зла и лжи. Конечно, одной победы над умами было еще недостаточно. Нужно было завоевать и сердца, пробудить в них сочувствие к суровому борцу. Господин Бержере, герой его столь спорного романа, беден, обманут, одинок. В нем живет дух возмущения, но в его груди бьется измученное сердце, ему одинаково близки и те, кто не в силах смирить своей гордости, и те, кто страдает. Так он покорял людей.

Франс-Бержере покорял людей и своим великолепным стилем, этим истинным выражением его души, которая даже в борьбе и страданиях, даже в ожесточении неизменно оставалась прекрасной. Он говорил горькие истины, забавляясь, описывал хаос с таким видом, словно это и был сам порядок.

Он оберегал гармонию, великий покой, оберегал его наперекор жизни, ради высокой славы искусства, которое переживет и нас и наши ничтожные страхи.

Да, в его творчестве слились воедино Франция эпохи расцвета классицизма и Франция нового времени, ознаменованного великими сомнениями и великой борьбой. Писатель беспокойной мысли и спокойной формы, острого ума и мягкого сердца — он воплотил в себе всю Францию, как, впрочем, и все другие страны, где есть люди доброй воли. Что нужно мыслящему человеку, чтобы правильно понять жизнь и не спасовать перед ней? Презрение и доброта. Первое — чтобы не возненавидеть, второе — чтобы требовать от людей только то, что им под силу. Франс обладал и первым и вторым, а это редкость. Те, кто говорят с ним на одном языке, имеют полное право называть его своим перед всем миром. Дело не только в том, насколько новы те идеи, которые выражает писатель, насколько он тонок и даже насколько талантлив. Литература — явление социальное.

Франс не раз подчеркивал это. Он говорил, что успех писателя почти всегда объясняется политическими причинами. В большинстве случаев, говорил он, политика и литература взаимосвязаны. В рождении литературной славы сама литература играет чуть ли не последнюю роль. Это утверждение совершенно справедливо, потому что литературная форма, так же как и душа произведения, выраженная в этой форме, остаются скрытыми для большинства читателей — поклонников того или иного писателя. Для них литература непосредственно отражает окружающую действительность, сама является формой общественной жизни. Ведь любое литературное произведение выражает идеи правого или левого лагеря, и успех каждого писателя определяется тем, что он угодил — а может быть, даже сознательно угождал — тому или иному классу. Тем же обусловлен и его неуспех.

Политическая борьба привела Франса к социализму. К концу жизни он стал коммунистом. В октябре 1924 года в Пантеоне, на фронтоне которого начертано: «Великим людям от благодарной родины», — был похоронен коммунист. Буржуазия стоит у власти, однако она воздала почести коммунисту, произведения которого ее не прославляют.