Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн
Книгу Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ВИКТОР ГЮГО{81}
I
иктор Гюго жил восемьдесят три года. Его литературная деятельность продолжалась шестьдесят девять лет, причем первое десятилетие падает на эпоху реставрации «монархии милостью божией», а последние полтора десятилетия на период Третьей республики. В промежутке были годы торжества буржуазной монархии, которая сделала Гюго пэром Франции, и годы царствования Наполеона Третьего, падения которого Гюго девятнадцать лет страстно ждал в изгнании. То было время, в первую очередь, подъема буржуазии, захватившей политическую власть, ее экономического могущества и духовного расцвета. Виктор Гюго был выразителем буржуазии, прославившим ее в период ее подъема, в момент кульминации ее душевных и интеллектуальных возможностей. Именно в этот момент она обрела великого поэта.Виктору Гюго были присущи одни только буржуазные добродетели, но они оказались благотворными для его таланта, — его талант оплодотворил их. Это был великий труженик, преисполненный чувства долга и веры в безграничные возможности совершенствования того, кто трудится. Гюго был серьезно озабочен своей славой, он распоряжался ею и, не смущаясь, умножал ее, как умножает купец свой капитал. Он понимал и грациозно-лукавую игру ощущений, и накал страстей, но он никогда не позволял своим чувствам заглушать волю. Свои любовные переживания он так же мало переносил в литературу, как нормальный, уравновешенный человек делает их достоянием гласности. Если исключить его шутливые стихи и стихи, запечатлевшие первый порыв чувства, его любовная лирика условна, лишена непосредственности. Но детей своих он любил. Его отцовская любовь открыла ему и высочайшее счастье и целый мир страданий. Ей он обязан своими самыми проникновенными стихами.
Ему приходили в голову только общедоступные мысли, и то лишь тогда, когда наступало их время. Говорят даже, что они часто приходили ему в голову позже, чем многим другим. Но он считал себя мыслителем. И это хорошо, ибо именно благодаря этому он мог с глубокой убежденностью формулировать общепризнанные истины. Он относился к ним серьезней, чем остальные, и даже страдал за них. Он был не мыслителем, а выразителем мыслей — он выражал их не только своими произведениями, но и своей личностью.
Его стихи не знают себе равных по выразительности. Они звучат как целый оркестр, в них больше действенной силы, чем в тех событиях, которым они посвящены. Они подымаются до абсолютных формулировок, заклинают именем бога, судьбы, человека. Им ведомы взлеты в заоблачную высь, но они спускаются и в преисподнюю ненависти. Молитвы и проклятия — все то, что у других остается в сфере заурядности, получает у Гюго торжественное звучание.
Он всегда был и политиком, потому что буржуазия была в ту пору увлечена, как и он, общими идеями, пусть эти идеи и проложили в конечном счете дорогу только делячеству. В те годы мыслящий человек мог еще говорить от имени буржуазии. Если бы она уже тогда знала, что общими идеями можно весьма свободно оперировать, она никогда не нашла бы себе поэта. Но тогда она еще считала эти идеи не только вечными, но и осуществимыми. Слова «идея» и «утопия» еще не стали для нее синонимами. У нее были еще духовные интересы, как и у ее поэта. Она чувствовала, что иметь духовные интересы жизненно важно. К тому, у кого они иссякают, жизнь во всех своих проявлениях и, прежде всего в духовных, становится враждебной.
Итак, у подымающегося класса буржуазии был свой поэт. Он говорил от ее имени убежденно и нетерпимо. Он серьезно относился к идейной борьбе. Казалось, ему было неведомо, что политика почти всегда является лишь предлогом для сделок и махинаций. Всякий раз, когда он с этим сталкивался, он был возмущен. Его возмущение никогда не ослабевало — он был достаточно силен, а буржуазный мир достаточно молод. Империя Луи Бонапарта возмущала его настолько, что он не пожелал жить в этой атмосфере несправедливости и насилия. Он предпочел изгнание.
И так поступил пятидесятилетний писатель, уже привыкший к славе, один из первых людей в государстве, писатель, имеющий все основания рассчитывать на еще большие почести, так как империя благодаря принцессе Матильде Бонапарт{82} сразу начала оказывать покровительство изящной литературе. Но он остается на чужбине даже после амнистии{83}. Остается на маленьком английском острове, расположенном вблизи Франции. Он сам избирает изгнание, отказывается от шумного общества, от толпы поклонников, от опьяняющего личного успеха, от живительного дыхания общественной жизни. И все это ради чего? Ради идеи. Идеи республики.
Конечно, это можно приписать честолюбию. Честолюбию высшего порядка, для которого лучше оказаться в проигрыше, чем сдаться. Он всегда был упоен собой и себе подобными — как всякий филистер; никогда не признавал себя неправым, не знал разочарований, не терпел критики, считал себя светочем мира и даже позволял себе быть грубым по отношению к врагам. Ведь на его английском острове ему никто не противоречил — даже далекий император, которому он жестоко мстил. Расстояние, отделявшее его от Франции, водные просторы, лежавшие между его островом и родиной, сослужили ему хорошую службу. Он казался выше на своем утесе, он воплощал для себя и своих современников романтическую мечту о величии человека. То, что он писал на своем острове, воспринималось во Франции как послания свыше. Послания эти имели огромный успех, и это обогатило его. В доме, который он выстроил в соответствии с романтическими вкусами, была наверху комната со стеклянными стенами. Там он писал, а вокруг то бушевало, то сверкало необозримое море. Всего этого не было даже у Шекспира, которому приходилось носить бушующее море в своей груди и ютиться в комнатке за кулисами. Вот что значит царство буржуазии! Буржуазия относилась к Гюго со все возрастающим уважением, она все больше преклонялась перед ним. К нему совершали паломничество знаменитости и простые люди. Под письмами, адресованными Гюго, столбцами стояли подписи молодых
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Гость Светлана26 июль 20:11 Очень понравилась история)) Необычная, интересная, с красивым описанием природы, замков и башен, Очень переживала за счастье... Ледяной венец. Брак по принуждению - Ульяна Туманова
-
Гость Диана26 июль 16:40 Автор большое спасибо за Ваше творчество, желаю дальнейших успехов. Книга затягивает, читаешь с удовольствием и легко. Мне очень... Королевство серебряного пламени - Сара Маас
-
Римма26 июль 06:40 Почему героиня такая тупая... Попаданка в невесту, или Как выжить в браке - Дина Динкевич