Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

под Азовом состоял при нем неотлучно и был посвящен во все планы русского командования). Один из стрельцов был убит, другой с воплем побежал к 16-пушечной батарее Якова Гордона, сына генерала. В ожидании подкрепления Гордон-младший трижды отбивал турок, но был всеми оставлен и, раненный, едва сумел избежать плена. Наконец отец пришел на выручку сыну, остановил бегущих и вернул батарею и траншеи. Но и к туркам подошло подкрепление. Внезапно развернувшись, янычары бросились на стрельцов Бутырского полка и обратили их в паническое бегство. Гордон-старший с трудом снова собрал их, однако никакими средствами не смог повести в атаку, пока не подошли гвардейские полки. После трехчасовой схватки русские все-таки вернули батарею, но турки увезли с собой несколько орудий, а остальные заклепали.

Взбешенный бомбардир Петр Алексеев объявил строгий выговор всем стрелецким полковникам. Гордон же считал, что многие, в том числе и царь, все еще не поняли разницу между потешными играми и войной. Вслух он об этом, конечно, не говорил, но в дневнике записал: «Все шло так беспорядочно и небрежно, что мы как будто шутили, вовсе не думая о важности дела».

Все же к концу июля удалось наладить общую канонаду всех батарей. Днем и ночью ядра и бомбы летели в город, разрушали дома, сбивали орудия; жителям пришлось укрыться в землянках. Однако и турки причиняли русским много вреда: их стрелки с длинными ружьями зорко следили с вала за русскими траншеями, и, если оттуда показывалась чья-нибудь голова, сразу следовал меткий выстрел. Так был убит инженер Альберт Мурлот, швейцарец. Тем не менее Петр ежедневно трудился в Марсовом ярме: ходил на батареи, копал траншеи, наводил орудия… «Пешие наклонясь ходим, — писал он брату, — потому что подошли к гнезду близко и шершней раздразнили, которые за досаду свою крепко кусаются, однако и гнездо их помаленьку сыплется». Царь Иван радовался и благодарил Бога за то, что под нечестивым градом промысел идет дельно.

В русском лагере заговорили о штурме. На военном совете 30 июля Гордон сердито заметил, что о приступе помышляют те, кто о нем понятия не имеет, а думает о том, как поскорее вернуться домой. Лефорт обиделся. Чего еще ждать? Неприятель ослаб, не выдержит дружного натиска. Петр поддержал любимца. Пора, пора штурмовать осиное гнездо. Храбро, по-русски.

Снова кликнули охотников — рядовым обещали за каждое взятое орудие десять рублей, офицерам — особое вознаграждение. В солдатских и стрелецких полках желающих, однако, не нашлось. Зато казаков набралось больше 2000 тысяч; сказали, что, если понадобится, наберется и больше. В понедельник 5 августа они лихо взобрались на вал, но, не поддержанные стрельцами, были сбиты в ров. Из каждых трех охотников в лагерь вернулся лишь один.

Наутро на военном совете царило уныние. Гордону никто не возражал. Решили пока что продолжать минные подкопы.

Спустя две недели было получено известие от Шереметева и Мазепы о взятии ими четырех турецких крепостей. Воинство воспрянуло духом. В шатре Лефорта пир по этому случаю продолжался всю ночь, каждый тост сопровождался орудийным залпом. Шум в русском стане весьма переполошил турок, которые не сомкнули глаз в эту ночь.

В Петре проснулся дух соревнования. Он вновь начал торопить со штурмом. Между тем начавшиеся дожди заливали траншеи и подкопы. На участке Лефорта туркам удалось взорвать минную галерею; Гордон дошел почти до вала, но тоже был остановлен контрминой. Один Головин доложил, что подвел мину под самый бастион и что его рабочие уже слышат глухой шум наверху. Петр приказал штурмовать Азов со стороны его дивизии.

Перед рассветом полки собрались в траншеях, зажгли мину. Турки поспешно отошли с вала за внутренние укрепления. Но оказалось, что мина была заложена неудачно — бревна, доски, камни, выброшенные взрывом, попадали в наши траншеи и убили человек тридцать, в том числе двух полковников и подполковника, еще сотню стрельцов изувечили. Стена же осталась целой, осыпалась только часть вала. Штурм пришлось отложить. Земляными работами руководил Тиммерман. После этого случая войско потеряло всякое доверие к иностранцам.

Гордон меланхолически занес в дневник: «Вот уже третий несчастный для нас понедельник».

Новый штурм назначили на 25 сентября, на среду. Не помогло. Взрывом мины опять убило полковника и многих офицеров. Правда, на этот раз взобрались на вал, но бешеная контратака янычар во главе с самим агой заставила русских вернуться в лагерь.

Тем временем близились холода. В пустынной степи и на курганах черной листвой шелестел кустарник, по утрам схваченная заморозками трава хрустела под ногами, холодные волны Дона тускло блестели под лучами бледного солнца. 27 сентября Петр распорядился снять осаду. Войско уныло потянулось на север. За Черкасском ударили морозы, люди и лошади гибли десятками. По ночам где-то рядом выли волки, сбежавшиеся на пиршество.

22 ноября Петр торжественно вступил в Москву. Перед военачальниками везли трофеи — знамя с бунчуками и турка, скованного цепью, — много ли добра возьмешь с двух каланчей-то? В народе качали головами. Эге, царь Петр, видать, с султаном воевать — не кораблики строить, не под Кожуховом потешаться, не с немцами пировать! Прав покойный патриарх-то. Вот что бывает, когда командуют еретики над православными, волки над агнцами!

***

Неудача не обескуражила Петра. Что ж, поиграть под Азовом не получилось. Ничего не скажешь, крепкий город. Но взять можно. Можно взять.

В Москву Петр приехал с готовым планом нового похода. К союзникам, в Вену и Варшаву, поскакали гонцы с сообщением, что в будущем году под Азов отправится еще более многочисленное войско. Австрийского императора царь просил выбрать и отправить в Москву дельных инженеров.

Но главное — необходимо запереть доступ в Азов турецкой морской эскадре. А для этого нужен флот — десятки кораблей. В царевой компании засомневались, закачали головами, даже Лефорт недоверчиво присвистнул. Хорошо бы, конечно, двинуть к Азову флот, да где ж его взять? В Голландии покупать — никакой казны не хватит, а самим строить — это сколько же времени уйдет? Царь Алексей Михайлович за восемь лет всего один корабль построил. Да и у господина шкипера больше двух судов в год пока никак не получается.

Петр резко оборвал возражения. Кажется, его не понимают. Ему дела нет до того, что было раньше. Ему нужен флот, гребная флотилия — галеры, галеасы, каторги, брандеры. И еще полторы тысячи стругов и лодок для перевозки снарядов и продовольствия. К будущей весне. Все.

Разговоры кончились, — и застучали топоры, запели пилы. В лесных местах, ближайших к Дону: в Воронеже, Козлове, Добром и Сокольске, — выстроили верфи. Из Голландии срочно выписали галеру