Мимолетные видения незнакомой Японии - Лафкадио Хирн

О-куни влюбилась в ронина Нагою Сандзу, отчаявшегося, красивого бедолагу, у кого за душой не было ничего, кроме его меча. Она тайком покинула храм и сбежала с любовником в Киото. История эта случилась не менее трех веков назад.

По пути в Киото они повстречали еще одного ронина, чьего имени мне не удалось установить. Этот «проходной персонаж» появляется в истории, чтобы тут же кануть в вечный мрак смерти и забвения. История лишь упоминает, что он хотел продолжить путешествие вместе с парой и настолько потерял голову от прекрасной мико, что возбудил ревность у ее любовника и в итоге погиб от руки Сандзы во время ожесточенного поединка.

Беглецы продолжили путь в Киото без дальнейших помех. Мы не знаем, пожалела ли О-куни о своем поступке. Но, судя по истории ее последующей жизни, прекрасный образ ронина, погубленного страстью к ней, еще долго ее преследовал.

В Киото девушка берет на себя необычную роль. Ее любовник был, похоже, без гроша за душой, и О-куни дает представления мико-кагура в Сидзё-кавара – на участке пересохшего русла реки Камагава, где обычно производились казни и пытки. Общество той эпохи скорее всего смотрело на нее, как на изгоя. Однако невероятная красота мико привлекала множество зрителей, и выступления проходили более чем успешно. Карманы Сандзы быстро наполнились. О-куни исполняла свой танец в Сидзё-кавара точно так же, как его сегодня танцуют в Кицуки, – в алой хакаме и белоснежных одеждах, грациозными скользящими шагами.

Потом пара объявилась актерами в Токио или, как его тогда называли, Эдо. О-куни повсеместно считается основательницей современного японского театра, первого в своем роде, дававшего представления на светские темы. До этого пьесы носили чисто религиозный характер и создавались буддистами. Сандза под руководством своей возлюбленной и сам стал популярным актером. У него было много известных учеников, в том числе великий Сарувака, впоследствии основавший театр в Эдо. Театр назвали в честь него Сарувакадза, он был расположен на улице Сарувакатё, где его можно найти по сей день. Однако со времен О-куни женщин в Японии – по крайней мере, до недавних пор – не пускали на сцену. Женские роли, как в эпоху древних греков, играли мужчины либо мальчики настолько женоподобной внешности и такого уровня мастерства, что даже самый внимательный наблюдатель не мог бы определить их пол.

Нагоя Сандза умер задолго до своей возлюбленной. После его смерти О-куни вернулась в родные края, древний город Кицуки, где обрезала волосы и стала буддийской монахиней. Для своего времени она отличалась большой ученостью и сочиняла стихи в жанре рэнга. О-куни обучала этому искусству других людей до самой смерти. На скопленные актерским трудом деньги она построила в старой части Кицуки маленький буддистский храм под названием Рэнга-дзи. Храм носит название жанра поэзии, который она преподавала. О-куни решила построить храм, чтобы иметь место для постоянных молитв о душе Сандзы, погубленного ее красотой, чья улыбка пробудила такие чувства в ее сердце, о которых она никогда не подозревала. Семья О-куни несколько веков занимала привилегированное положение, потому что она считалась основательницей нового вида искусства – современного японского театра. До начала реставрации Мэйдзи главный из потомков клана Накамуры Монгоро имел право на долю от прибыли, приносимой театром в Кицуки, и ношение титула дзамото (настоятеля театра). Однако сегодня эта семья исключительно бедна.

Я хотел осмотреть маленький храм Рэнга-дзи, но его больше нет. Еще несколько лет назад храм находился у подножия большой каменной лестницы, ведущей ко второму Каннон-дэра, наиболее внушительному храму богини Каннон в Кицуки. От Рэнга-дзи ничего не сохранилось, кроме поломанной статуи Дзидзо, которой до сих пор молятся люди. Бывший двор храма был превращен в огород, а строительный материал древнего здания бесцеремонно разобрали на постройку симпатичных коттеджей, занявших его место. Крестьянин сообщил мне, что какэмоно и прочие священные предметы передали в соседний храм, где их можно увидеть.

Часть 5

Неподалеку от места, где находился Рэнга-дзи, на территории большой хакабы храма Каннон-дэра стоит очень любопытная сосна. Ствол дерева поддерживается не грунтом, а четырьмя могучими корнями, причем под таким углом, что кажется, будто дерево само шагает на четырех ногах. Деревья такой формы нередко считаются обителью ками, и эта сосна может служить примером такого суеверия. Дерево обнесено оградой, перед ним построен маленький алтарь, к которому ведет тропа, проходящая под несколькими небольшими ториями. Почти в любой час дня рядом можно видеть много бедняков, воздающих молитву богине. Перед алтарем наряду с обычными подношениями морских водорослей я замечаю несколько маленьких фигурок лошадей, сплетенных из соломы. Почему сюда приносят соломенных лошадок? Оказывается, алтарь посвящен Косину, Богу Дорог. Владельцы, обеспокоенные состоянием здоровья своих лошадей, молятся Богу Дорог, чтобы он уберег их питомцев от болезни и смерти, и приносят эти соломенные фигурки, чтобы выразить свои пожелания. Роль ветеринара далеко не всегда ассоциируется с Косином. Похоже, эту идею все-таки подсказала странная форма сосны.

Часть 6

Кицуки, 24 июля

В первом дворе о-ясиро, слева от главных ворот, стоит маленькая деревянная постройка, похожая на обычную мия или святилище, от старости выцветшая до пепельно-серого цвета. К деревянным решеткам закрытых дверей прикреплено множество записок с обетами или молитвами богам. Но если заглянуть сквозь решетку, в сумрачном внутреннем пространстве святилища не увидишь никаких эмблем синтоизма. Там находится конюшня! Из ее главной части на тебя смотрит великолепный конь, за которым на стене висят соломенные японские подковы. Конь не шевелится – он бронзовый.

Расспросив священника Сасу о происхождении скульптуры, я услышал следующую занимательную историю.

На одиннадцатый день седьмого месяца по старому календарю[71] выпадает странный праздник под названием Минигэ, что означает «выход из тела». Говорят, что в этот день великое божество Кицуки покидает свое святилище и гуляет по всем улицам города и вдоль берега, после чего приходит в дом кокудзо. Поэтому раньше кокудзо всегда покидал свой дом в этот день. В наше время он его не покидает, но все же удаляется с семьей в отдельные покои, чтобы предоставить в распоряжение бога наибольшую часть своего жилища. Такое уединение кокудзо и называют минигэ.

Когда бог О-куни-нуси-но ками шествует по улицам, за ним следует священник синто из святилища – каннуси, которое раньше называли бэкка. Бэкка означает особый или священный огонь, и главный каннуси носил этот титул, потому что за неделю перед праздником его кормили только особой пищей, приготовленной на священном огне, чтобы монах мог сохранить чистоту в присутствии бога. Должность бэкка передавалась по