Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

ненормальные. Поэтому расследование и топчется на месте. Мы не можем понять мотивы поступков этих двух подружек, понимаешь? Ей не грозила никакая опасность! И ни в какую историю она не влипала.

— Но если ей ничего не угрожало, зачем же она пряталась?

— Чтобы заставить понервничать мать и отчима. Чтобы мать почувствовала, как это — потерять дочь. И чтобы Блу, наблюдая за ней все эти месяцы (с подачи Ред, разумеется), поняла, любила ли ее мать вообще или нет. По сути, таким вот изуверским способом Блу хотела наказать мать за то, что та, по ее мнению, уделяла ей недостаточно времени, что любила мужа и младшую дочь, представляешь?

— Ну и?.. Так где же она?

— Пока Блу все эти месяцы жила там, Ред рассказывала ей о реакции всех, кто знал об ее исчезновении, кто радовался или горевал, знаешь, это как инсценировать свои похороны и наблюдать за этим зрелищем издалека…

— Прямо с языка сорвала.

— Ред сказала, что два дня, что она провела в камере, она думала о своей подруге, переживала, что у нее, вероятно, закончилась еда или питьевая вода. Поскольку Блу очень боялась выйти из квартиры и попасться на глаза соседям, она точно бы не вышла, хотя ключи у нее, конечно, были. Но когда Ред, вернувшись, первым делом закупилась провизией и пришла к Блу, квартира оказалась пустой. Блу исчезла.

— А белье в ее крови, мне Ребров рассказывал…

— Мы спросили Ред, это они придумали такой жестокий ход, подкинув пакет с бельем к порогу родителей? Она ответила, что до этого они не додумались. И что никогда бы такого не сделали. И что это сделал тот, кто ее, похоже, и убил… Ты бы видел, Боря, как она рыдала. Это выглядело так натурально!

— Но у нее есть какие-то предположения, что случилось с подругой? Где она может быть и откуда эта кровь? Кто убийца?

— Да, она сказала, что это мог быть квартирант, вот как раз тот мутный мужичок, отец многодетного семейства, который, не имея на это права, сдал им за какие-то совсем небольшие деньги эту квартиру, а потом, забыв про это, пришел, ключи-то у него есть, да и попытался, скажем, изнасиловать ее и случайно убил…

— Но это точно развод. — Борис сразу стал серьезным, лицо его помрачнело. — Это она ее убила, Ред, и теперь плетет небылицы, понятно? Вот потом, когда все прояснится, вспомни этот наш разговор…

— Да я тоже так думаю. Но у нас нет ни одной улики. Паша позвонил, конечно, Реброву, тот прислал экспертов на ту квартиру, там все просмотрели, сняли отпечатки пальцев, но следов крови не нашли. Да, там точно проживала Блу. Как в свое время проживала и в Чернети… Просто фантом какой-то!

— Но в Чернети она не проживала! Женя, ты что?! Ее же не видел никто из местных. Разве что она была там, скажем, один день или вообще один час и наследила там, но она там точно не жила. Так что, Ред задержали?

— Задержали, конечно, но ума не приложу, за что ее можно привлечь.

— Может, она насильно удерживала там подругу?

— Борис, ты сам-то веришь в это? Если бы Ред удерживала ее насильно, то Блу уж нашла бы способ, как привлечь к себе внимание соседей. Другое дело, Ред могла ее там убить еще полгода назад, а нам рассказала эту байку о том, что Блу проживала все это время в квартире.

— Да, ты права — дело гнилое. Не знаю, как Валера справится.

— Журавлев выходит из отпуска, вместе будут работать.

— А ты? Петр?

— Петр болеет, сам понимаешь, он не помощник. Хотя сделал для нас много. Что же касается меня, то у меня в голове вакуум. Ни одной здравой мысли. Я понимаю, что Ред — ненормальная, что она опасная, от нее веет ядом, смертью… Но все это лишь мои ощущения, интуиция и даже страхи.

— И что же, будешь сидеть дома и наблюдать за тем, как тонут твои друзья?

— Не могу ничем помочь… К тому же у нас тут свои домашние проблемы, дела, дети, няни, хозяйство… У Галины Петровны, к примеру, палец распух на правой руке, ей надо помочь готовить и убираться. Хоть бы не нагноился… Няня Соня просится в отпуск, говорит, что ее жених недоволен тем, что она, по сути, проживает у нас, что она имеет право на личную жизнь. Она подыскивает себе замену хотя бы на месяц. А там видно будет. Теперь Ваня. Он же до сих пор живет у нас. Ему неловко, он понимает, что все обвинения с него сняты, он свободен и мог бы уже вернуться к своей прежней жизни, но он боится. И страх этот болезненный, ему не помешало бы обратиться к хорошему психологу.

— Боится, что его снова арестуют? Да, я знаю… Но если хочешь, я сам поговорю с ним.

— Борис, думаю, что если ты с ним заговоришь об этом, он тотчас соберется и уедет… Полагаю, что я сделаю это более деликатно, мягко. Если же почувствую, что он еще не готов, то приглашу психолога прямо сюда и скажу Ване, чтобы оставался здесь столько, сколько он захочет. Значит, с Ваней решили. Теперь другой вопрос. На днях будет день рождения нашего садовника Сергея…

— Ах да, Сергей, всегда про него забываю. Хотя вижу его каждый день, он постоянно что-то делает, то теплицу ремонтирует, то в зимнем саду возится… Видел недавно, как он вернулся, вероятно, из садового центра на своей машине, привез мешки с землей. Тихий такой, работящий… Значит, день рождения у него. Понятно. Надо купить подарок? Пожалуйста! Или ты уже что-то другое придумала?

— Нет-нет, дело не в подарке, просто он спросил меня, можно ли, чтобы к нему, то есть к нам сюда, на его день рождения приехала его девушка, хотя бы на пару часов. Она хочет поздравить его, испечь торт. Я сказала, что посоветуюсь с тобой.

— Да чего там советоваться, Женя?! Он же не раб. Он проживает в правом крыле, мы ему сделали отдельный вход. Да если к нему кто и придет, мы не увидим! Просто надо охрану предупредить, вот и все. Конечно! Он здоровый молодой мужчина, не знаю, почему мы раньше об этом не подумали и не поговорили на эту тему.

— Вот именно, — покраснела Женя. — Здоровый мужчина, к тому же красивый и всегда один. Давно бы уже кого-нибудь в гости по-тихому пригласил. Ты прав, надо будет охранников предупредить.

— Я предупрежу.

— Да я