Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

культуры: первую, на которой деятельность сексуального влечения беспрепятственно выходит за границы цели продолжения рода; вторую, на которой всё в сексуальном влечении подавлено, включая и то, что служит продолжению рода; и третью, на которой в качестве сексуальной цели допускается только законное продолжение рода. Этой третьей ступени соответствует наша современная «культурная» сексуальная мораль.

Если вторую из этих ступеней взять за точку отсчета, то следует в первую очередь констатировать, что некоторое число людей, исходя из их устроения, не соответствует ее требованиям. У целого ряда индивидов упомянутое развитие сексуального влечения – от автоэротизма до любви к объекту с целью соединения гениталий – было осуществлено неправильно и недостаточно радикально, а из этого его нарушения следует два вида вредных отклонений от нормальной, то есть требуемой культурой, сексуальности, которые относятся друг к другу почти как позитив и негатив. Отвлекаясь от лиц с чрезмерным и безудержным сексуальным влечением вообще, в виду прежде всего имеются различные разновидности перверсов, у которых инфантильная фиксация на предварительной сексуальной цели не дозволила главенствовать функции продолжения рода, и гомосексуалов, или инвертированных, у которых еще не вполне выясненным способом сексуальная цель отклонилась от противоположного пола. Если вредоносность этих двух видов нарушений развития оказывается меньше, чем можно было ожидать, то такое ослабление объясняется как раз комплексностью сексуального влечения, что делает возможным подходящее завершение сексуальной жизни даже тогда, когда один или несколько компонентов влечения были выключены из развития. Конституция пораженных инверсией – гомосексуалов – отличается, и довольно часто, особой склонностью сексуального влечения к сублимации во имя целей культуры.

Правда, более сильное и, уж конечно, чрезмерное развитие перверсий и гомосексуальности делает их обладателей социально ущербными и несчастными, так что даже требования культуры второй ступени нужно признать источником страданий для определенной части человечества. Судьба этих лиц, отличающихся конститутивно от других, неоднозначна и зависит от того, получили ли они с рождения нормальное по силе или ослабленное половое влечение. В последнем случае, при его слабости в целом, перверсам удается полностью подавить те склонности, которые приводят их к конфликту с моральными требованиями своей ступени культуры. Но и это остается, абстрактно говоря, единственной доступной им удачей, так как для подобного подавления своих сексуальных влечений они расходуют силы, которые в противном случае использовали бы для работы на благо культуры. Они как бы зациклены на себе и парализованы в действиях вовне. Им свойственно то, что позднее мы повторим по поводу воздержания мужчин и женщин, требуемого третьей ступенью культуры.

У более интенсивного, но перверсивного сексуального влечения возможны два варианта завершения. Первый, далее не требующий рассмотрения, заключается в том, что потерпевший остается перверсом и вынужден терпеть последствия своего несоответствия уровню культуры. Второй вариант более интересен – его суть в том, что под влиянием воспитания и социальных требований все же удается подавить перверсивное влечение, но способ подавления, который, собственно говоря, таковым не является, лучше, видимо, считать неудачным. Правда, в этом случае заторможенные сексуальные влечения проявляют себя косвенно: в этом состоит успех, – однако такими способами, которые для индивида столь же вредны, а для общества так же неприемлемы, как неизмененное удовлетворение подавленных влечений: в этом-то и заключается неудача процесса, по размеру заметно превосходящая удачу. Замещающие симптомы, которые возникают при этом вследствие подавления влечения, вызывают то, что мы называем нервозностью, а для специалистов – психоневрозами (см. начало статьи). Невротики – это та категория людей, которые соответственно своей противящейся воздействиям культурных требований конституции достигают только мнимого и почти всегда неудачного подавления своих влечений и поэтому сохраняют свою способность соучаствовать в культурной деятельности только путем огромной затраты сил в условиях психического истощения, они нуждаются в поддержке или время от времени должны признаваться больными. Однако я назвал неврозы «негативом» перверсий, потому что в их случае перверсивные побуждения после вытеснения как бы проступают из бессознательной психики, к тому же в «вытесненном» состоянии они содержат те же склонности, что и позитивные перверсии.

Опыт учит, что у большинства людей есть предел, за которым их конституция отказывается следовать за требованиями культуры. Все желающие быть благороднее, чем позволяет их природа, впадают в невроз; они лучше бы себя чувствовали, если бы им оставили возможность быть хуже. Представление, что перверсии и неврозы относятся друг к другу как позитивное и негативное, часто находит однозначное подтверждение в ходе наблюдения внутри одного и того же поколения. Среди братьев и сестер очень часто брат – сексуальный перверс, сестра, которая, будучи женщиной, наделена более слабым сексуальным влечением, – невротичка, однако ее симптомы демонстрируют те же отклонения, что и перверсии сексуально активного брата, а соответственно, во многих семьях мужчины физически здоровы, но для общества в нежелательной степени аморальны, женщины благородны и чрезмерно утонченны, но крайне нервозны.

Одна из очевидных социальных несправедливостей – требование соблюдать один и тот же культурный стандарт при отправлении сексуальности любыми индивидами; с ним одним людям удается, благодаря их физическому устроению, справиться без труда, тогда как от других он требует самых тяжелых психических жертв; правда, такая несправедливость чаще всего не реализуется по причине несоблюдения моральных предписаний.

До сих пор в центре наших размышлений находилось требование второй из предположенных нами ступеней культуры, согласно которому запрещена любая так называемая перверсивная сексуальная деятельность и, напротив, вполне дозволяется называемое нормальным половое общение. Мы обнаружили, что и при таком распределении сексуальной свободы и притеснений некоторая часть индивидов отставлялась в сторону в качестве перверсов; другая же, состоящая из людей, старающихся не стать перверсами, хотя по своей конституции которые должны были бы ими стать, оттеснялась в нервозность. Теперь легко предсказать результат, который будет достигнут, если и дальше ограничивать сексуальную свободу, а культурные требования поднимать до уровня третьей ступени, то есть если запретить любую сексуальную деятельность за пределами законного брака. Число сильных людей, которые окажутся в явном противоречии с такими запросами культуры, чрезвычайно возрастет, как и число более слабых людей, которые из-за конфликта между давлением со стороны культуры и сопротивлением собственной конституции затаятся в невротической болезни.

Нам предстоит ответить на три возникающих при этом вопроса: 1) какие задачи требования третьей ступени культуры ставят перед индивидом; 2) способно ли дозволенное в браке сексуальное удовлетворение предложить приемлемую компенсацию за предыдущий отказ от секса; 3) в каком отношении возможный ущерб от этого отказа находится с его использованием во благо культуры?

Ответ на первый вопрос касается неоднократно обсуждавшейся, но здесь еще не затронутой проблемы – проблемы сексуального воздержания. Наша третья ступень культуры требует от индивида воздержания вплоть до брака для обоих