Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

по-настоящему реален, воздерживающийся молодой ученый наверняка не редкость. Последний может использовать высвободившиеся благодаря умеренности силы для своих исследований, у первого же художническая деятельность, напротив, мощно стимулируется сексуальными переживаниями. В общем-то, у меня не сложилось впечатления, что сексуальное воздержание помогает взращивать энергичных, самостоятельных мужей дела или оригинальных мыслителей, отважных освободителей, реформаторов, гораздо чаще оно плодит порядочных, но слабовольных людей, позднее растворяющихся в огромной массе, которая обычно следует, хотя и сопротивляясь, за исходящими от сильных индивидов импульсами.

То, что сексуальное влечение ведет себя своенравно и несговорчиво, проявляется и в результатах усилий по воздержанию. Образование и воспитание стремятся всего лишь к его врéменному, до заключения брака, подавлению, а после этого готовы предоставить ему свободу использования. Но относительно влечения крайние воздействия легче добиваются успеха, чем умеренные; подавление очень часто заходит слишком далеко и приводит к тому нежелательному результату, что после своего высвобождения оно надолго оказывается ущербным. Поэтому зачастую полное воздержание в юности не является лучшей подготовкой молодых мужчин к браку. Женщины догадываются об этом и среди поклонников предпочитают тех, кто уже проявил себя мужчиной с другими женщинами. В высшей степени ощутим ущерб, нанесенный строгими требованиями добрачного воздержания существу женщины. Воспитание явно воспринимает задачу подавить чувственность девушки вплоть до ее замужества как трудную, ибо работает, используя самые жесткие средства. Оно не только запрещает сексуальное общение, сулит высокое воздаяние за сохранение девичьей невинности, но и лишает созревающую женщину даже соблазна, оставляя ее в неведении обо всех фактических данных, касающихся предназначенной ей роли, и не допуская даже зародыша любовного чувства, не ведущего к супружеству. В итоге девушки, если им вдруг выпало влюбиться вопреки воле родителей, не завершают психического развития и вступают в брак, будучи неуверенными в своих чувствах. Вследствие искусственной задержки способности любить они готовят мужу, который сберег для них все свои вожделения, только разочарования; их душевные порывы все еще связаны с родителями, чей авторитет сформулировал у них сексуальное подавление, а в физическом отношении они проявляют себя фригидными, что мешает полноценному сексуальному наслаждению мужа. Не знаю, встречаются ли женщины бесчувственного типа за пределами цивилизованного воспитания, но считаю это вероятным. Во всяком случае, под влиянием воспитания они прямо-таки плодятся, а женщины, не получающие удовольствия, демонстрируют позднее мало готовности рожать, тем более в мучениях. Таким образом, в ходе подготовки к браку расстраиваются цели самого брака; если впоследствии отставание развития у женщины было преодолено и на пике ее женского существования у нее полностью пробудилась способность любить, ее отношение с супругом давным-давно испорчено; в качестве платы за ее былую податливость воспитанию ей остается выбор между незатухающим томлением, неверностью и неврозом.

Сексуальное поведение человека часто становится образцом для всех прочих способов его реагирования в мире. Кто, будучи мужчиной, энергично завоевывает свой сексуальный объект, от того мы ожидаем такой же неуемной энергии и при достижении других целей. Напротив, кто из-за всякого рода опасений отказывается удовлетворять свои сильные сексуальные влечения, тот и в других житейских ситуациях ведет себя скорее скованно и покорно судьбе, чем напористо. Особую применимость этого тезиса о половой жизни как образце осуществления любых других функций можно легко констатировать в отношении всех женщин без исключения. Воспитание отказывает им в интеллектуальных занятиях проблемой пола, вызывающей тем не менее у них огромнейшее любопытство, пугает их осуждением за такую неженственную любознательность, служащую вроде бы признаком греховных задатков. Из-за этого они вообще страшатся мыслить, знание для них обесценивается. Запрет размышлять выходит за пределы сексуальной сферы, частью вследствие неизбежных логических связей, отчасти непроизвольно, совершенно так же, как религиозный запрет мыслить у мужчин делает их лояльными и послушными подданными. Не думаю, что биологический антагонизм между интеллектуальной работой и половой деятельностью объясняет «физиологическое слабоумие» женщины, как доказывал Мёбиус в своем многажды оспариваемом труде. Напротив, я полагаю, что несомненные факты интеллектуальной неполноценности очень многих женщин можно объяснить сдерживанием мышления, что необходимо для подавления сексуальности.

При обсуждении вопроса о воздержании гораздо менее строго различают две его формы: отказ от любой сексуальной деятельности вообще и отказ от половых сношений с другим полом. Многим личностям, прославившимся успешным воздержанием, оно удавалось только с помощью мастурбации и сходных удовольствий, родственных автоэротической сексуальной деятельности раннего детства. Но как раз из-за такой связи подобный заменитель сексуального удовлетворения отнюдь не безобиден; он располагает к многочисленным формам неврозов и психозов, причиной которых является возврат сексуальной жизни к ее инфантильным формам. Мастурбация также никак не соответствует идеальным требованиям культурной сексуальной морали и поэтому ввергает молодых людей в тот же самый конфликт с идеалами воспитания, которого они хотели избежать посредством воздержания. Далее она портит характер, развивая изнеженность, и отнюдь не одним способом: во-первых, приучает достигать важных целей без особых усилий, доступными путями, вместо того чтобы добиваться их путем энергичного напряжения сил, то есть по принципу сексуальности в качестве образца, и, во-вторых, поднимая сексуальный объект в сопровождающих удовлетворение фантазиях до такого превосходства, которое в реальной жизни нелегко обрести. Ведь сумел остроумный писатель (Карл Краус в венском «Fakel»), переиначив акценты, высказать правду в циничной форме: коитус – это всего лишь неудачный суррогат онанизма.

Суровость запросов культуры и трудность соблюдать воздержание действовали совместно, чтобы сделать центром последнего уклонение от соединения разнополых гениталий и поощрить иные виды сексуальной деятельности, что равнозначно, так сказать, полупослушанию. С тех пор как нормальные половые сношения стали так безжалостно преследоваться со стороны морали – а из-за возможной заразы и со стороны гигиены, – так называемые перверсивные способы сношения двух полов, при которых роль гениталий взяли на себя другие части тела, несомненно, приобрели массовый характер. Но подобные действия мы не вправе считать столь же безобидными, как аналогичные отступления при любовном общении, они этически предосудительны, так как любовные отношения двух людей из серьезного дела низводят до уровня удобной игры без риска и без душевного волнения. В качестве очередного последствия возросшего осложнения нормальной сексуальной жизни можно привести распространение гомосексуального удовлетворения; ко всем тем, кто уже по своей организации является гомосексуалом или стал таковым в детстве, прибавилось большое число тех, у кого в зрелые годы из-за перекрытия основного потока либидо широко раскрылся обводной канал в виде гомосексуализма.

Все эти неизбежные и непредсказуемые следствия требуемого воздержания сходятся в одном: они основательно вредят предуготовлению к браку, который, по замыслу культурной сексуальной морали, должен стать единственным преемником сексуальных стремлений. Все мужчины, которые в результате мастурбационной или перверсивной сексуальной практики настроились на отличные от нормальных ситуации и условия удовлетворения, проявляют