Григорий Сокольников: невыученные уроки нэпа - Игорь Станиславович Прокопенко

кредиты, облегчить процесс найма рабочей силы и разрешить применять ее на арендованной земле, снизить цены на сельскохозяйственные машины. Казалось, что эта новая программа действий стала началом нового курса, направленного на развитие рыночных начал, заложенных нэпом.

Болезненный ажиотаж: опасные заблуждения Госплана

Однако на деле единого мнения по вопросам сдержанного развития и дальнейшей финансовой политики в партии так и не сложилось. Новый конфликт не заставил себя ждать.

Гром грянул, когда зампред Госплана Струмилин, ранее уже споривший с Сокольниковым по поводу твердой валюты, опубликовал в журнале «Плановое хозяйство» статью «Наши эмиссионные возможности».

В ней Струмилин утверждал, что эмиссию можно и нужно повысить, если это требуется для расширения кредитования промышленности. Это, утверждал зампред Госплана, никак не скажется на курсе червонца, если параллельно повысить ставки по кредитам.

Политику Наркомфина он назвал «финансовой скупостью». «И хотя эта скупость весьма понятна, – обжегшись на молоке падающей валюты, наши финансовые органы невольно дуют и на воду витающих перед ними призраков инфляции, но от этой излишней пугливости пора уже отделаться», – писал Струмилин.

К тому времени по основным показателям народное хозяйство приближалось к нормам довоенного времени, уже не за горами было преодоление старых рекордов. Перелом ожидался в ближайшие два года, советское общество охватило настроение экономического бума.

Появившиеся летом 1925 г. «Контрольные цифры хозяйства на 1925–1926 г.», представленные Госпланом, показали, что стабилизация бюджета и валюты вызвала нездоровый ажиотаж среди плановиков. Свои амбициозные расчеты они противопоставили сокольниковскому плану сдержанного развития.

Суть предложения Госплана состояла в том, что во главе экономики социалистического государства должны стоять не деньги, а план. Соответственно, в интересах ускоренного развития нужно подчинить денежное хозяйство задаче развития промышленного кредитования.

Плановики выступали за неограниченное кредитование промышленности и увеличение объема денежной массы. Вопреки призывам Сокольникова «быть максимально и трижды осторожными в кредитной политике», в план были заложены непосильные масштабы кредитования трестов. Для реализации такого плана нужно было либо пойти ва-банк, оставшись без резервов, либо наращивать эмиссию, создавая тем самым угрозу твердому курсу червонца.

Статья «Наш бюджет и внутренние займы (Беседа с Наркомфином СССР Г.Я. Сокольниковым)». Вырезка из газеты «Известия». 23 апреля 1925 [РГАСПИ. Ф. 670. Оп.1.Д. 24-107]

Еще до появления «Контрольных цифр» Сокольников прямо предупреждал об опасности чрезмерного расширения кредитных операций, ставил в пример Германию. Там расширение кредитов после стабилизации валюты привело к началу новой инфляции, в результате чего Рейхсбанк перешел к сокращению денежной массы и закрытию кредитов, спровоцировав кризис, вызвавший всплеск банкротств и безработицы. Кредитная «машина» СССР не сможет сдать назад, заехав в тупик новой инфляции, утверждал народный комиссар финансов.

«Планировать – значит располагать резервами. Без резервов планирование невозможно», – писал Сокольников. Однако его призыв не был услышан.

Публикация «Контрольных цифр» вызвала ожесточенную полемику между НКФ и Госпланом. Леонид Юровский, сподвижник Сокольникова с самого начала нэпа, к тому времени возглавивший валютное управление Наркомата финансов, вспоминал:

При составлении кредитных планов на первый и второй квартал 1925/26 г. борьба за расширение банковых кредитов велась с чрезвычайным напряжением, и кредитные планы не уберегли от предоставления промышленности больших средств, чем те, в которых она действительно нуждалась. Несмотря на упорное сопротивление, этот раунд борьбы за сохранение твердой валюты и жесткой кредитной линии был проигран.

Плановики ликовали: наконец-то они получили поддержку и выбили горы червонцев для растущей промышленности. Госплан не может присоединиться «к той глубочайшей недооценке наших плановых возможностей в программе Сокольникова, которая в виде высшей мудрости предлагает нам во избежание кризисов “приспособляться” в своих планах к рыночной обстановке… Нет, не приспособляться к ней, а сознательно приспособлять ее самое к нашим плановым устремлениям – вот единственно надежный путь к наиболее безболезненному и бескризисному развертыванию нашего социалистического хозяйства», – писал заместитель руководителя Госплана Струмилин. В тот момент он и представить не мог, насколько глубоко заблуждается. Уже вскоре амбициозные планы рассыпались, как карточный домик: одна проблема тянула за собой другую.

Строительство картонной фабрики. 1924

[Из открытых источников]

Осенние заминки: товарный голод и кризис 1925 г.

Промышленность, насытившись кредитными средствами сверх меры, развернула капитальное строительство по всей стране. Объем валовой продукции госпромышленности планировали увеличить в среднем в 1,5 раза. Готовясь к масштабным стройкам, промышленники забирали значительные части своих вкладов из банков и пускали их на заготовку материалов. Кредитным учреждениям оказалось нечем восполнить утраченные пассивы.

Повсеместные масштабные строительные работы обусловили растущую потребность в топливе. Однако топливные предприятия оказались не в состоянии обеспечить рынок необходимыми объемами угля, нефти и дров, срывалось не только заключение новых контрактов, но и исполнение уже оплаченных. В результате планы ускоренного расширения многих предприятий были сорваны: не хватало то топлива, то материалов.

Резервы государства были практически исчерпаны, попытки исправить положение с помощью эмиссии привели к новой волне инфляции. Всего за второе полугодие 1925 г. денежная масса увеличилась на 400 млн руб., нарушив строго соблюдавшуюся до этого пропорцию между размером товарооборота и количеством денег.

С началом кризиса в сентябре 1925 г. вновь начался рост потребительских цен. Подъем стал длительным и всеобъемлющим – около полугода оптовые и розничные цены непрерывно росли. В течение осени 1925 г. возникли перебои с товарами, которые пользовались спросом у крестьян. Вскоре взлетели цены на стройматериалы, на фоне начавшегося строительного бума их не хватало, и они подорожали почти на 30 % всего за несколько месяцев.

Государственные и кооперативные магазины удерживали цены, но уже вскоре столкнулись с другой проблемой – дефицитом. Вновь появились длинные очереди, ограниченный отпуск ходовых товаров в одни руки и продажа дефицитной продукции только членам кооперативов или профсоюзов.

Крестьянские хозяйства, окрепшие за время нэпа, решили придержать часть урожая, чтобы весной не покупать хлеб по повышенным ценам для собственных нужд. Этот факт плановиками учтен не был. Рост цен и дефицит, в свою очередь, обусловили окончательный срыв плана хлебозаготовок. Крестьяне не видели смысла продавать зерно, не имея возможности купить необходимые им промтовары, так как держать на руках деньги на фоне роста цен было невыгодно.

Срыв плана хлебозаготовок привел к неполному выполнению программы по экспорту и импорту товаров. Недополучив несколько сотен миллионов рублей прибыли от поставок сельскохозяйственной продукции за рубеж, у государства не оказалось денег для закупки в полном объеме оборудования, необходимого для модернизации промышленности. Так круг замкнулся – слишком амбициозные планы, нанеся существенный вред экономике, погубили себя сами.

Причины кризиса, для многих неожиданного, стали предметом широкого обсуждения. В Госплане поддержали теорию диспропорции, согласно которой причиной