Моя императрица - Николай Павлович Иванников

птицы. Тогда она выглядела бы раздавленной, оставалось бы еще порядком мякоти, а здесь же косточки были просто голые. Да и не стали бы птицы бросать косточки под стол. Они клевали бы ее ягоду прямо на дереве. Или по деревом. Но никак не под столом.

Я подошел к соседней скамье, присел перед ней и осмотрел внимательно сидение. Провел по нему пальцем. Пыли не было. Я совсем уже было собрался выпрямиться и покинуть беседку, как вдруг почувствовал, что в спину мне уперлось острие шпаги. И мрачный голос сказал:

— А ну не двигайся…

Глава 22

Бесплотная стража в благоухающем саду и кое-что о кометах

Я сразу узнал этот голос. И потому очень медленно развел руки в стороны, показывая, что в них ничего нет.

— Не двигаюсь, не двигаюсь, — сказал я, не оборачиваясь. — Пожалуйста, не убивай меня, отважный рыцарь, я тебе еще пригожусь.

И сразу же нырнул под стол, прямо в скопление вишневых косточек. Перекатился, выскочил с противоположной стороны и выхватил шпагу.

— Ах ты, подлый предатель! — воскликнула Санечка, запрыгнула на стол и нанесла рубящий удар, насколько ей позволила не особо высокая крыша беседки.

Я легко отбил этот удар и показал ей язык.

— Промазала. И чему тебя только Гаврила учил!

— Ах, так⁈ А вот так!

Санечка попыталась уколоть меня, но я одним движением выбил у нее шпагу. Потом сунул в ножны свою и учтиво протянул вперед руку. Санечка приняла ее и мягко соскочила со стола на пол, доски под ней визгливо скрипнули.

Мы рассмеялись, и Санечка наконец облапала меня своими тонкими, но удивительно крепкими ручонками. Одета она была в мою старую одежду, в какой когда-то я, четырнадцатилетний, отправился искать счастья в столицу.

Я нежно расцеловал ее в румяные щечки.

— Алешенька, — сказала она, утираясь, — а чего это ты так скоро вернулся из своего Петербурга? Маменька говорила, что раньше следующего лета тебя ждать и не стоит. Что ты там сейчас какой-то большой человек и преступления всяческие расследуешь.

— Дела служебные заставили меня вернуться, Саня, — отвечал я. — Но, к сожалению, ненадолго, и скоро я вновь вас оставлю. Ты уже была в доме?

— Нет пока. А что?

— Гости у нас нынче, Сань. Лизавета к тебе в комнату перебралась, так что делить ее будете, покуда все не разъедутся.

Санечка надула губки.

— С Лизкой? Не хочу с Лизкой! Можно лучше с Олькой? Она мне книжки на ночь читать будет.

Я с легким недоумением пожал плечами.

— Так ты Лизавету попроси, пусть она тебе почитает. А то и сама книгу в руки возьми, не маленькая чай уже.

Санечка подобрала с пола свою шпагу и спрятала ее в ножны. Потянувшись через перила беседки, сорвала с ветки спелую вишню, протерла ее пальцами и забросила в рот.

— Не станет Лизка мне читать, — сообщила Санечка. — У нее свои дела. Все письма кому-то пишет до полночи, а вчера вообще на ночь глядя куда-то из дома убежала.

— Лизавета? Ушла из дома на ночь глядя? — не поверил я. — С чего ты это взяла?

— Сама в окошко видела, как она из дома вышла. Прошла вдоль дома, за угол свернула и пропала. А уж когда вернулась, так я и не знаю. Я у окна просидела, пока часы в гостиной двенадцать раз не пробили, а потом и уснула. Но Лизка к тому времени еще не воротилась.

Санечка ловко выплюнула косточку, и та закатилась под стол, в компанию к другим таким же.

— Так это ты здесь костей наплевала? — спросил я недовольно. — Убирать заставлю.

— Я здесь сто лет не бывала! — замотала головой Санечка, отчего каштановые пряди ее всколыхнулись и разметались по плечам. — Но я видела, как здесь кто-то шляется по вечерам. Наверное, и маменька тоже видела, не зря же она понаставила вокруг бесплотную стражу.

Вот тут я удивился. В первое мгновение показалось даже, что я плохо ее расслышал, и потому переспросил:

— Бесплатную? Что такое бесплатная стража?

— БесплОтная, — поправила меня Санечка. — Ты что, никогда не слышал о бесплотной страже?

— Представь себе, нет! — воскликнул я. — Вся стража, с которой мне приходилось иметь дело, всегда была во плоти и во-от с таким кулаками! — я показал какие кулаки бывают у стражников.

— Нет, — с легким презрением усмехнулась Санечка. — Маменькина стража не такая. Кулаков у нее нет вовсе, но крылья и впрямь большие.

И вновь мне показалось, что я ее плохо расслышал. Я нахмурился.

— Крылья? В своем ли ты уме, Сань? Жар у тебя поди? — Я хотел потрогать ладошкой ее лоб, но она одернулась. — Какие еще крылья?

— А вот пошли покажу! — с вызовом ответила Санечка и сразу же вскочила из беседки. — Пошли-пошли, Фома неверующий!

Она решительно поманила меня рукой, и тогда я вышел следом за ней.

— Ну хорошо, веди меня. Показывай, где у вас тут крылатая стража…

Фыркнув, Санечка размашисто направилась по дорожке вдоль кустов вишни, потом неожиданно нырнула прямо промеж кустов, и я в нерешительности остановился. А Санечка сразу высунула сквозь ветви голову.

— Чего замер? Иди за мной, коли не веришь!

И вновь исчезла в листве. Я полез следом, раздвигая ветви, сделал несколько шагов и едва не врезался Санечке в спину.

Мы стояли на самом краю небольшой лужайки. Солнышко уже клонилось к горизонту, и лучи его сюда не проникали, отчего здесь казалось сумрачно и прохладно. Мне хорошо знакома была эта поляна. В детстве я находил здесь уединение от своих домашних, и даже как-то построил себе прямо посреди поляны шалаш, в котором удобно было прятаться от палящего солнца.

Но никакой бесплотной стражи с большими крыльями тогда здесь, само собой, еще не было.

— Ну? — сказал я громким шепотом, — Что ты хотела мне показать?

— А ты разве сам не видишь? — так же шепотом отозвалась Санечка.

— И что же я должен увидеть?

— Да вот же!

И Санечка рукой указала на дальний край поляны. Я все так же не мог понять, о чем идет речь, и всмотрелся туда, приставив ко лбу ладонь, хотя солнца, как я уже сказал, здесь не было, и ничто