Конде Наст. Жизнь, успех и трагедия создателя империи глянца - Жером Каган

На снимке ниже можно увидеть угол столовой Гитлера в Доме Вахенфельд, его убежище в центре деревушки Берхтесгаден на юге Баварии. Стоящее на склоне горы шале, с его верандой и канарейками, комнатами вроде этой, в которой стенные часы удачно сочетаются с гномами и подушечками с узором в виде свастики, обладает всеми прелестями загородного жилища. Ничто в Вахенфельде не напоминает ни о «нервозной простоте» его берлинского дома, ни о постоянном диктаторском контроле за национальным искусством. (Он – автор очень известного замечания: «Не существует другого искусства, кроме нордического или античного».)

Чтобы поместить статью, опубликованную в журнале Vogue, в соответствующий контекст, нужно напомнить, что в августе 1936 г. Олимпийские игры, проходившие в Берлине, оказались под угрозой международного бойкота из-за расистской и антисемитской политики Третьего рейха. Под давлением своих иностранных коллег и чтобы продемонстрировать свою добрую волю, Гитлер наконец согласился на то, чтобы в национальную команду была включена рапиристка Хелен Мейер, еврейка по происхождению, при этом он приказал на период проведения Олимпиады снять в немецкой столице антисемитские лозунги. Но что можно сказать об этой статье, в которой, не краснея, ассоциируют члена британского парламента с двумя диктаторами? Безусловно, этот сознательный отказ медиахолдинга обсуждать политические темы казался довольно сомнительным, даже оскорбительным некоторым читателям по ту сторону Атлантики.

В сущности, журнал Vanity Fair, возможно, стал жертвой несоответствия его издательской политики требованиям эпохи. Его необычная тональность, его склонность высмеивать все что угодно, его так радостно воспринимавшаяся непринужденность в духе 20-х годов уже не подходили для общества, жизнерадостность которого деградировала с каждым днем под влиянием международной обстановки.

Хелен Браун, бывший редактор журнала Vanity Fair, писала, что журнал умер из-за того, что «легкомысленно не обращал внимания на то, что отдельные представители его читательской аудитории выбрасывались из окна» вследствие биржевого краха. Она могла бы добавить, что журнал растерял других читателей, родители или бабушки и дедушки которых, оставшиеся в Европе, оказались под угрозой тоталитаризма в Италии, Германии и в последнее время в Испании.

Для Фрэнка Кроуниншильда и его команды политика, так же как театральные, литературные или художественные новинки, всегда была предметом для шуток, смешков, острословия. Впрочем, порой там не задумывались о последствиях, как случилось в августе 1935 г., когда из-за публикации карикатуры на Хирохито на своих страницах журнал и, главное, посольство США в Японии были вынуждены представить официальные извинения императору. В июньском номере за 1932 г. редакция Vanity Fair, возмущенная мягкотелостью американского правительства, осмелилась озаглавить передовую статью Wanted: A Dictator! («Разыскивается: диктатор!»)

Четыре года спустя такого рода шутки уже никого не забавляли. Понятно ли это было Конде Насту и Эдне Чейз? Не больше, чем редакции New York Times Magazine или британского журнала Homes and Gardens, конкурента House & Garden, опубликовавших красивые фотографии шале в Берхтесгадене в мае 1937-го и в ноябре 1938 гг., прославляющие простоту фюрера…

Смотреть, а не читать

– Это пошло!

– Как так! Да нет же, Мадлен, это жизнь, настоящая жизнь! Жизнерадостные женщины развлекаются в полях, подальше от фотостудий!

– И ты, может быть, думаешь, что у читательниц Vogue возникнет желание платить за то, чтобы посмотреть, как светские женщины забавляются в стогах сена?

– Точно! Так как, видишь ли, это доказывает, что все мы принадлежим к одному большому сообществу: мы все равны под солнцем! У одних растрепались волосы от ветра, другие боятся обгореть: каждая из нас может узнать в них себя.

– Но, Сюзанна, все эти женщины принадлежат к высшему обществу Лонг-Айленда! У них на лице это написано! И их сфотографировали в поместье банкира и миллионера Джорджа Уитни[18]. Признайся, что ты радуешься скорее оттого, что фотограф – женщина, верно?

– Во-первых, хочу тебе заметить, что Тони Фрисселл – не первая женщина с фотоаппаратом в холдинге. Ты слишком быстро забыла, что до нее, в 1927 году, была Беренис Эбботт, а еще Ли Миллер в 1931 году…

– Ли Миллер? Американская манекенщица?

– Да-да, та, которую Конде Наст неожиданно встретил на улице в Нью-Йорке, когда на ней было платье из Парижа.

– Сюзанна, и ты веришь в эти истории?

– Говорят, что он спас ее от дорожного происшествия, не дав в последний момент попасть под колеса автомобиля. Во всяком случае, правда это или нет, Ли Миллер была ученицей – и не только – Мэна Рэя, в Париже. Это он научил ее фотографировать.

– Допустим… Но повторяю тебе: я считаю, что снимки в журнале Vogue не должны создавать впечатления импровизации.

* * *

Точно так же, как Мадлен и многим другим сотрудникам редакций в Париже, Лондоне и Нью-Йорке, Конде Насту и Эдне Чейз была близка мысль о том, что хорошая фотография должна быть сделана в студии, с участием парикмахеров, гримеров, персонала, занимающегося аксессуарами, и осветителей. В этом они расходятся с некоторыми мастерами своего дела, начиная с супругов Фогель. В 1928 г. Козетта и Люсьен, будучи передовыми издателями, поняли, что фотография скоро вытеснит рисованную иллюстрацию. Более того, они убеждены, что фотография способна заменить текст. Таков смысл их последнего детища: VU (увиденное (фр.) – еженедельный журнал, публикация которого началась в марте 1928 г. и который намерен сообщать о новостях посредством фотографий. Идея абсолютно новаторская.

Журнал вышел с логотипом, нарисованным французским художником Кассандром, и в 1932 г., после привлечения молодого русского художника Алекса Либермана в качестве арт-директора, он быстро зарабатывает популярность благодаря уникальной издательской концепции, визуальной самобытности и качеству статей и фотомонтажа. Люсьен Фогель, как убежденный пацифист, ставит политику журнала на службу своим идеям: осуждение фашистского мятежа и поддержка испанских республиканцев. Опять же, журнал VU – дело семейное. Мари-Клод, дочь супругов Фогель, охотно исполняет роль полевого репортера для иллюстрированного издания своих родителей. Благодаря ее снимкам 3 мая 1933 г. читатели журнала смогли увидеть самые первые изображения концентрационного лагеря Дахау, предназначенного нацистами для тех, кто сопротивлялся режиму, в частности для коммунистов. VU получил удивительный отклик во Франции и даже в США.

Не задаваясь вопросом о политической ангажированности прессы, который в ближайшие годы приобретет первоочередное значение, ни Конде Наст, ни Эдна Чейз не осознали, как изменился статус фотографии, ставшей инструментом журналиста. В этом смысле Кармел Сноу опередила их. Теперь, стоя во главе журнала Harper’s Bazaar, начиная с 1933 г. она публиковала модные фотографии, снятые на улице или на пляже Мартином Мункачи – венгром, часто работавшим для журнала VU…

В середине 30-х годов Конде Наст остался глух к одной из гениальнейших идей своего века. Клэр Бут, молодая красавица, принятая на работу Эдной Чейз, которую Фрэнк Кроуниншильд потом поймает в сети журнала Vanity Fair, сомневалась в будущем ежемесячного издания, казавшегося ей ненадежным.