Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

31 мая, воскресенье

Пришла пора покидать Лхасу. В половине девятого утра Норбу зашёл за мной в отель: предстояла часовая поездка в аэропорт. Однако, стоило нам добраться туда, выяснилось, что рейс мой отменили. Следующий был только через три дня. Какой-то американец и семеро швейцарцев из-за этого опаздывали на европейские стыковки. Норбу с остальными гидами пошли ругаться с администрацией. И вдруг нарисовался рейс на завтра, а пока нас поселят в городской гостинице, не заставят ждать в аэропорту.

Пришлось мне ещё день пробыть в Лхасе, против чего я, впрочем, не возражал. Мы с Норбу вернулись в город, прошли непременные проверки и остановились у современного отеля в двух километрах к западу от старого города.

Я перекусил и прошёлся пешком до Чагпо-Ри, горы, на вершине которой когда-то располагался медицинский колледж, пока китайцы не взорвали его. У подножия я походил по большому крытому рынку, где торговали рыбой, ячьим мясом и рисом.

Оттуда нужно было пройти всего пару сотен метров – и можно начинать кору вокруг Поталы. Я влился в поток паломников, медленно двигающийся по часовой стрелке. У людей в руках вращались молитвенные барабаны, звучали песнопения, играли дети. Попадались национальные костюмы со всего Тибета. С одним кочевником даже шла на поводке коза, соответствующим образом убранная цветными бусами и ленточками. День стоял жаркий, люди останавливались купить мороженого или просто отдохнуть в тени деревьев.

На северной стороне Поталы есть озеро, и там, на островке, построили небольшой храм. Это храм Лукханг, храм Царя-Дракона, воздвигнутый при шестом далай-ламе. Остров с берегом соединяет узкий, элегантный мостик, ведущий к трёхэтажному храму. Внутри почти ничего нет, однако храм заслуженно знаменит своей настенной живописью XVIII в., о которой пишут Йен Бейкер и Томас Лейрд в книге «Тайный храм далай-ламы. Тантрическая настенная живопись в Тибете».

Я сразу почувствовал, как мне повезло остаться ещё на один день в Лхасе: я получил возможность погулять по великолепной горе, которая сама – дворец.

1 июня, понедельник

Дневной перелёт из Лхасы в Катманду запомнился мне потрясающим видом на горы. Слева по борту я наблюдал Канченджангу, а через полчаса справа показались Макалу, Лхоцзе и Эверест. Я видел всё как на ладони: Южное седло и отрог Женева, стену Кангшунг, Южный пик и, наконец, высочайшую вершину на земном шаре. Ещё дальше виднелась Чо-Ойю с её округлым куполом-пиком. Видимость была очень хорошая, так что я заметил вдалеке Аннапурну, характерные очертания Дхаулагири и Манаслу справа от неё. И, наконец, «вишенка на торте» – одинокая на Тибетском плоскогорье, к северу от Гималайских гигантов стояла Шишабангма. В мире всего четырнадцать гор, превышающих 8000 метров, и за этот рейс я повидал девять из них, восемь – сразу. Это было невероятно завораживающе – и, как бывает, когда смотришь на звёздное небо, мне вспомнилось, насколько велика природа и как ничтожны в её величии люди.

В международном аэропорту имени Трибхувана немного изменилось за неделю моего отсутствия. Исчезли военные самолёты, но на лётном поле по-прежнему было много коммерческих грузовых бортов. Между ними лежали груды мешков с провизией и аппаратурой. Я от души понадеялся, что вся эта гуманитарная помощь когда-нибудь покинет аэропорт и доберётся до нуждающихся деревень.

Я снова поселился в отеле «Бэкьярд»: сотрудники там были очень отзывчивые и приветливые. Они живо интересовались, как у меня дела, и позволяли мне приходить и уходить в любое время суток.

В магазине неподалёку я купил две тхангки и на ужин водворился в кафе «Нортфилд», где рассказал Йену и Сарите о своих свежих тибетских похождениях.

У меня впереди были целых шесть дней в Катманду, и я решил провести их продуктивно.

33. Неделя в Катманду

2 июня, вторник

В пять утра меня разбудил собачий лай. Я ещё немного подремал, потом сходил на ранний завтрак в тхамельский ресторан под названием «Ла-Белла».

На такси я добрался до Пашупатинатха, индуистского храма на берегу реки Багмати. Там было людно в последнее время: в Катманду это один из крупнейших крематориев. В то утро одновременно проходило, наверное, семь церемоний. Во всём храмовом комплексе стоял ужасный смрад. Родичи почившего сидели и ждали, когда закончатся ритуалы. Под вой и рыдания старший сын трижды обходил непокрытое тело покойника, а потом поджигал погребальный костёр небольшим пламенем.

Я долго стоял и наблюдал за ритуалами скорбящих. Прекрасное место, чтобы думать и созерцать. Маранасати – буддийская практика медитации над смертью.

От Пашупатинатха – несколько километров до Боднатха. Снова стало очень жарко, и, остановившись освежиться у Великой ступы, я увидел строительные леса вокруг гигантских глаз. Придётся целиком снимать всю конструкцию, с её золочёным шпилем и гигантскими нарисованными глазами, – и потом возводить заново. Я решил, что нечего мне целую неделю болтаться по городу без толку.

Пора было знакомиться с людьми – заниматься нетворкингом, как теперь говорят: так я смогу запланировать что-нибудь на будущее и, надеюсь, помогу восстанавливать город, врачевать его раны.

Тем вечером я встречался в «Роадхаусе» со своей подругой из Америки Эми Преватт. После мы пошли в «Новый Орлеан», где к нам присоединялась Клавдия, голландка, живущая в Шотландии, – она приехала в Катманду на неделю хоть чем-то помочь стране, которую так любила. Поговорили мы с американцем по имени Джим – он успел установить в Синдхупалчоке целую сотню укрытий из профлиста. По образованию он был сантехник, и его строительные навыки очень пригодились.

Тут бывший морпех из Америки попросил меня осмотреть его девушку-польку: на ту недавно напала собака и укусила за икру. Укус был большой, красный, опухший – серьёзный, явно с инфекцией. Впрочем, гной вытекал свободно. Непальские врачи собирались вскрывать рану под общей или местной анестезией. Я уверил её, что в этом нет необходимости, перевязал икру, порекомендовал обезболивающее и антибиотики.

Несколько дней я ходил по книжным лавкам и магазинам спортивного снаряжения, забирался в глухие, нетуристические проулки, осматривая повреждённые здания, и видел тяжёлые условия, в которых людям приходится жить изо дня в день.

В «Нортфилде» тоже начался ремонт, к тому же у них закончилось всё непальское пиво. Ситуация складывалась плачевная. К середине недели погода поменялась, и теперь всё время шли дожди. Муссон ещё не начался, но стало заметно прохладнее.

Я доехал на такси до кафе «Сома» напротив российского посольства в Балуватаре, где собирался встречаться со знакомыми. Там уже сидели Джо Чаффер, лидер треккинга, и непалец с чудесным именем Мэн: они обсуждали грядущий велосипедный забег. Через