Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

Йен никогда прежде не путешествовал в тех местах, и среди других знакомых знатоков у нас тоже не было. Путешествие предстояло по непроторённой дороге: львиную долю информации мы, как и прежде, черпали из трудов Снеллгроува и Жеста. Тем более я огорчился, прочтя в «Фейсбуке» в начале 2016 г.: «С прискорбием сообщаем, что профессор Снеллгроув скончался сегодня утром, 25 марта 2016 г., в пятницу». Он родился 29 июня 1920 г. и умер в возрасте девяноста пяти лет у себя в доме в Италии. Мы с ним немного общались в сети, и он до конца жизни интересовался Долпо.

Наша экспедиция теперь состояла из пяти человек: к нам решил присоединиться старый университетский приятель Алекса Майкл Салмон.

Я прибыл в Катманду 7 марта, на день раньше остальных. Йен встретил меня в аэропорту; как всегда, меня тут же опьянили шум, жара, гомон и запахи Катманду. Бросив сумки в вестибюле отеля «Тибет», мы вдвоем отправились в бар «Йети» выпить пива «Гхорка».

Вскоре к нам присоединилась Сарита, я был счастлив её видеть. Тут откуда ни возьмись появился Эйд Саммерс. Оказалось, он ведёт группу на треккинг в Верхнее Долпо от «Горной компании» и остановился в том же отеле. Группа состояла из двенадцати путешественников, и на ранней стадии они будут опережать нас на день. Мы с ними наверняка встретимся где-нибудь в пути. День становился всё лучше и лучше: разумеется, он неизбежно перетёк во всеобщие посиделки в баре «У Сэма» в Тхамеле. Катманду жужжал, как пчелиный улей: в самом разгаре был альпинистский сезон.

На следующее утро я отправился в Боднатх посмотреть, как идёт реставрация Великой ступы. Из-за разрушений, которые нанесло прошлогоднее землетрясение, верхнюю конструкцию на гигантском куполе пришлось снимать целиком и на её месте строить новую, с «глазами Будды» и тентом. Новые элементы стояли скрытые бамбуковыми лесами. Снизу по западной стороне фундамента тянулся огромный пандус, также из бамбука, шириной около пяти метров. По центру бежали рельсы, по которым поднималась вагонетка, гружёная красным кирпичом. Внизу волонтёры набирали кирпич, партию за партией, и тащили вагонетку наверх, где работали около десятка человек. Каждый работал из любви и преданности храму.

Менее чем в километре от ступы, ближе к центру Катманду, на двух больших полях стояли огромные палаточные городки, где жили бездомные жертвы землетрясения. Многие до сих пор были вынуждены существовать в самых суровых условиях – а ведь с момента бедствия прошёл год. Неэффективное непальское правительство не сумело выработать план распределения полученной многомиллионной гуманитарной помощи – так что никто не получил ни цента и люди продолжали страдать.

Вечером до места добрались остальные члены группы. Йен встретил их в аэропорту, и в пять с небольшим вечера они выгрузились из микроавтобуса. Первым вышел здоровяк Аласдер, за ним последовал Алекс. Последним вышел Майкл, которого я прежде не встречал. Это был дружелюбный на вид брюнет, слегка полноватый. Ничего, это ненадолго.

Вечером мы вместе ужинали в Тхамеле. Следующим утром надо было быстро собираться на дневной рейс в Непалгандж. У Аласдера ещё оставались какие-то дела, так что мы с Алексом и Майклом потратили первую половину дня на осмотр старого города.

Алекс был в Катманду двадцать пять лет назад и очень радовался, что снова оказался здесь. Втроём мы бродили по площади Дурбар. Я радовался, что убрали все обломки после землетрясения, – однако масштабы бедствия были очевидны по пустырям, где раньше стояли храмы, и по трещинам в уцелевших зданиях.

В какой-то момент Алекс сказал мне:

– Я тебе признаюсь, Билл. Я иду в поход не ради того, чтобы лазить по скалам или медитировать. Я иду, потому что скоро будет двадцать лет, как жена умерла, – двадцать седьмого числа, когда мы будем на высоте.

Жена его умерла через несколько дней после того, как родила дочь.

– Хочу купить молитвенных флагов и развесить их в её честь, – добавил он. Я ответил, что с радостью помогу, так что мы купили несколько мотков.

Возвращаясь в отель, мы миновали много магазинов альпинистского снаряжения, и я зашёл в тот, что поприличнее, купить пару карабинов. И тут мне пришла в голову одна мысль. Я обернулся к Алексу и Майклу и спрашиваю:

– Ребята, а вы бутылками, куда писать, запаслись?

Они переглянулись, посмотрели опять на меня и отвечают:

– Да нет. Будем из палатки на улицу ходить.

Кажется, они решили, что я смеюсь над ними. Пришлось некоторое время убеждать их, чтобы они разорились на герметичные литровые бутылки с широким горлышком. Теперь не придётся выбираться из палатки ночью, на холод, только чтобы справить малую нужду.

Затем мы вернулись в отель «Тибет» завершить сборы и отправились в аэропорт, на внутренний рейс в транспортный узел с дурной репутацией – Непалгандж. Отель «Сиддхартха» с его «поистине роскошным проживанием» принял нас и правда неплохо на несколько часов до следующего рейса. Я с удовольствием запил свою курицу «Рара» двумя бутылками пива «Гхорка». Однако содержимое карри, которое подали Алексу, нам опознать так и не удалось, и мы решили, что есть его не стоит.

Спали мы плохо – всё благодаря собакам снаружи и дёрганному кондиционеру внутри. Ещё до рассвета мы уже спустились на «континентальный завтрак», состоявший из кофе и варёных яиц, и в половине шестого отбыли в аэропорт.

Утром нашего вылета аэропорт Непалганджа был таким же непримечательным, как в день прилёта. В нём разве что нашлось несколько поучительных вещей. Маленький ларёк с закусками гордо назывался «Столовая “Привет, аэропорт!”» Неподалёку, в зоне вылета, на стене висело большое объявление, поучающее пассажиров: «Поддерживать окружающую среду в чистоте на словах – вот залог вербальной чистоты». Оставалось только гадать, какие же непристойные проклятия здесь изрыгали, что пришлось выпустить подобную директиву.

Как всегда, рейс задержался. С Алексом заговорил один местный, и уже через несколько минут они вдвоём склонились над картой.

Этот непалец служил в национальном парке Пхоксундо и теперь возвращался с конференции по охране снежных барсов. Он показал на карте несколько мест, где, как им было известно, жили сравнительно крупные группы снежных барсов. Наш маршрут пролегал по одной из долин, которые он назвал. Прекрасные новости!

После некоторого ожидания мы сели в небольшой самолёт, чётко зная, что половина нашего багажа с нами не полетит: самолёт не потянет. Остаток отправят следом, завтра или послезавтра.

Тридцатипятиминутный перелёт в Джупхал прошёл нескучно: в иллюминатор мы видели горы, пролетали по долинам, а потом резко и головокружительно сели на каменистую полосу