Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне

и утомительным. Поэтому, осуществив, в соответствии с моими способностями, задачу, поставленную передо мной этими дамами, полагаю, что будет уместно предоставить слово тем, кто придаст моим словам более весомый вид, чем я сам это сделал».

32. Тогда вмешалась синьора Эмилия: «Не лишайте женщин той похвалы, которой они достойны. Помните о том, что если синьор Гаспаро и, возможно, Оттавиано в равной степени слушают вас с унынием, то мы и все остальные слушаем вас с удовольствием».

Тут Джулиано Великолепный стал настаивать на том, чтобы закончить беседу, но все дамы стали уговаривать его продолжить говорить, тогда, улыбнувшись, он продолжил:

«Чтобы не усиливать враждебное отношение ко мне Гаспаро, кратко расскажу о тех немногих женщинах, которых могу вспомнить, опустив многих, которых мог бы упомянуть.

Когда Филипп, сын Деметра, осадил город Хиос, он издал приказ, обещая свободу и жен хозяев тем рабам, кто смогут убежать из города и присоединиться к нему. Женщины настолько возмутились постыдным указом, что бросились на стены с оружием и сражались так яростно, что быстро с позором прогнали Филиппа, потерпевшего урон. Так они сделали то, что не смогли совершить их мужья.

Когда те же самые женщины прибыли в Левконию вместе со своими мужьями, отцами и братьями (отправлявшимися в изгнание), то совершили поступок не менее славный, чем описанный выше. Эритрейцы, находившиеся там вместе со своими союзниками, выступили против этих самых хиосцев войной, а те, не в силах сопротивляться, бежали из города только в туниках и рубашках.

Услышав о столь явном позоре, женщины оплакали случившееся и стали укорять своих мужей. Тогда мужчины ответили, что их принудили, женщины велели им носить щиты и пики, сняв одежду и сказав врагу, что это их облачение. Воспользовавшись советом женщин, мужчины частично сумели избежать позора.

Вскоре хиосцы снова столкнулись с армией неприятеля на поле сражения и, снова потерпев поражение, отступили в свой город. За воротами их встретили женщины. Остановив мужчин, они спросили: «Куда вы бежите, подлые мужчины? Вы собираетесь спрятаться за нашими юбками?» Услышав эти и другие подобные слова, осознав, как они уступают в храбрости женщинам, мужчины были посрамлены и, снова выступив против врага, сражались с ним с удвоенной силой и смогли обратить его в бегство».

33. Произнеся все это, Джулиано остановился, повернувшись к синьоре герцогине, заметил: «Теперь, синьора, позвольте мне замолчать и ничего больше не говорить».

Синьор Гаспаро ответил: «Несомненно, вам придется умолкнуть, ибо вам больше нечего сказать».

Рассмеявшись, Джулиано ответил: «Вы провоцируете меня сделать это, иначе рискуете слушать похвалы женщинам всю ночь. Например, о многих женщинах Спарты, кто радовался выдающемуся подвигу, героической смерти своих детей. О тех, кто отрекался от них или даже убивал, когда видел, что они поступали подло. Затем о том, как, когда их страна была разрушена, женщины Сагунта вооружились против армии Ганнибала. О том, как Марий одолел армию германцев, и женщины, неспособные получить разрешение жить свободными в Риме как девственные весталки, убили себя и своих маленьких детей. Могу рассказать и о тысячах других, рассказами о которых заполнены все древние истории».

Тогда вмешался синьор Гаспаро: «О, синьор Джулиано, только Господь ведает, как происходят подобные вещи. Однако эти времена настолько далеко удалены от нас, что можно рассказать и множество небылиц, которые нельзя опровергнуть».

34. Джулиано заметил: «Если начнете сравнивать достоинства женщин и мужчин в каждом веке, то обнаружите, что ни раньше, ни теперь они никак не уступали мужчинам в своих достоинствах. Если, даже не принимая во внимание совсем древние времена, вспомните время, когда в Италии правили готы, то у них была королева Амаласунта, а у лангобардов была королева Теодолинда, отличавшаяся не меньшими достоинствами, вспомните о Теодоре, греческой императрице. В Италии среди многих отметим графиню Матильду, необычайно выдающуюся даму. О ее достоинствах предоставлю право говорить графу Людовико, ведь он происходит из ее рода».

«Вовсе нет, – возразил граф, – не останавливайтесь, ведь вам известно, что не подобает человеку хвалить его близких».

Тогда Джулиано продолжил:

«Какое же множество женщин в прошедшие времена встречалось в самом благородном доме Монтефельтро! И не меньшее количество находим в домах Гонзага, Эсте, Пио! Теперь же, если вы хотите, чтобы я поговорил о современных временах, то нам не придется далеко уходить в поисках примеров, потому что подобные случаи во множестве находим у себя дома.

Однако воспользуюсь сказанным, чтобы упомянуть о тех, кого мы видим перед собой. В наши дни нам доводилось встречать королеву Анну Французскую, великую женщину, известную не только своими достоинствами, но и государственными деяниями. Вы смело можете сравнивать ее по справедливости и милосердию, либеральности и чистоте с королями Карлом и Людовиком (супругой которых она была). Вам также доводилось видеть и синьору Маргариту (дочь императора Максимилиана), продолжающую править и сегодня своим государством с необычайными мудростью и справедливостью.

35. Отложим все остальные случаи в сторону. Скажите мне, синьор Гаспаро, какого короля или принца из тех, что встречаем в наши дни или кто жил много лет тому назад в христианском мире, кого следует сравнить с королевой Изабеллой Испанской?»

Синьор Гаспаро ответил: «С королем Фердинандом, ее мужем».

Тогда Джулиано продолжил: «Не стану возражать вам, поскольку королева решила, что ему суждено стать ее мужем. Она так любила и почитала его, что мы даже не можем сказать, что он не достоин, чтобы его сравнивали с нею. Однако верю, что та слава, какую он приобрел благодаря ей, оказалась тем приданым, которое не уступало царству Кастилии».

«Вовсе нет, – ответил Гаспаро, – полагаю, что именно королеве Изабелле мы обязаны многим поступкам короля Фердинанда».

Тогда Джулиано продолжил:

«Кроме того, народ Испании, лорды, простолюдины, мужчины и женщины, бедные и богатые единогласно восхваляют ее. Нельзя найти в наши дни на земле более яркого примера истинной добродетели, возвышенного духа, мудрости, набожности, чистоты, обходительности, либеральности. Короче говоря, всяческой добродетели, какую и представляет королева Изабелла.

Хотя слава об этой известной даме велика в каждом месте и среди всякого народа, всё же все, кто жил в ее обществе и оказался свидетелями ее поступков, были уверены в том, что своей славой она обязана собственной добродетели и личным достоинствам. Любой, особенно тот, кто станет вспоминать ее поступки, легко убедится в том, что это правда.

Оставим в стороне те бесчисленные вещи, что являются доказательством этого и о которых мы могли бы рассказать, если бы они стали предметом нашего обсуждения. Ведь всем известно, что, когда она стала править, она обнаружила, что большая часть Кастилии была незаконно захвачена грандами. Однако она сумела