Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

Однако медленное продвижение проекта волновало не только Мингазпром. Потребители газа в Белоруссии, Литве и Латвии также переживали из-за задержек. Промышленные предприятия и домохозяйства этих республик, полностью зависящих от поставок украинского газа, уже и раньше испытали на себе, к каким последствиям может привести конкуренция иностранных потребителей за газ с Украины, особенно в условиях зимы. Поэтому они активно поддерживали амбициозный план Мингазпрома – как можно быстрее обеспечить подачу газа в восточные регионы страны, поскольку это позволило бы диверсифицировать газоснабжение в целом. В связи с этим их крайне беспокоили проблемы, возникшие в Сибири, но еще больше задержки поставок по маршруту Шебелинка – Ужгород, с помощью которых предполагалось компенсировать отсутствие сибирского газа[22].

Из всех советских республик, снабжаемых восточноукраинским газом, наиболее уязвимое положение было у Латвии. Поскольку республика имела доступ только к самому удаленному участку магистрали Дашава – Минск – Вильнюс – Рига, она предпринимала самые активные усилия для того, чтобы своевременно договориться о поставках из других источников до того, как начнется экспорт в Германию и Италию. Еще раньше Латвия заручилась поддержкой Мингазпрома в вопросе о создании нового газопровода длиной 558 км из Валдая (неподалеку от Торжка) до Риги, что предоставило бы латышам непосредственный доступ к газу как из Коми, так и из Сибири. Однако из-за задержек со строительством магистрали в Сибири Мингазпром предполагал перенести прокладку новой линии на более поздний срок, мотивируя это тем, что на среднесрочную перспективу было бы гораздо эффективнее покрыть спрос Латвии на газ за счет увеличения поставок украинского газа. Однако председатель Совета министров Латвии В. Рубен настаивал на скорейшей реализации этого проекта и смог убедить Москву в необходимости выделения соответствующих ресурсов для того, чтобы Мингазпром мог закончить прокладку газопровода в соответствии с первоначальным планом. Таким образом, новая линия была проложена в запланированные сроки и введена в эксплуатацию в мае 1972 г.[23]

Начало функционирования газовой линии воспринималось в Латвии как важное достижение республики. Однако ввиду определенных сложностей, не позволявших транспортировать достаточные объемы газа из Коми, диверсификация имела лишь ограниченную практическую ценность. В течение первого года эксплуатации по валдайской линии была доставлена только половина запланированного объема газа. Это ударило и по соседней Литве, которая надеялась получить свою выгоду от новой линии благодаря существующим веткам, соединяющим ее с Латвией. Более того, с января 1974 г. Латвии и Литве предстояла конкуренция с Финляндией за газ из Коми, и без того дефицитный. Помимо прочего на Литве и на Белоруссии также отражались проблемы с созданием газовой инфраструктуры на Украине[24].

Все более напряженная ситуация в советской газовой промышленности детально обсуждалась на Пленуме Верховного Совета СССР, состоявшемся в сентябре 1972 г. На этом заседании высшего политического руководства прозвучала критика медленных темпов строительных работ. Вслед за этим в ведущих советских средствах массовой информации появились статьи с критикой сложившейся ситуации. Совет министров СССР при поддержке ЦК КПСС в итоге принял решение: с целью преодоления кризиса в газовой промышленности провести серьезные административные реформы. Системообразующая деятельность Мингазпрома была передана вновь сформированному Министерству строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР (Миннефтегазстрой), которому был также передан ряд департаментов Министерства нефтяной промышленности. Те департаменты, которые остались в Мингазпроме, теперь должны были полностью сконцентрироваться на деятельности существующей системы газопроводов, включая управление процессом экспорта газа. Реформа также предусматривала большие должностные изменения – министр газовой промышленности Кортунов оставил свой пост и возглавил Миннефтегазстрой. Новым министром газовой промышленности премьер Косыгин назначил С. Оруджева, 59-летнего азербайджанца, который ранее занимал должность первого заместителя министра газовой промышленности.

Кортунову суждено было возглавлять новое министерство очень недолго. Крайне непростая ситуация с сибирским и украинским проектами и напряженная обстановка, в которой ему приходилось решать все эти проблемы, оказали негативное влияние на его здоровье. Физически он был не в состоянии далее руководить работой министерства. Болезнь настигла его в самый неподходящий момент, когда в еще большей степени, чем раньше, требовались его энергия, умение убеждать и энтузиазм. 17 ноября 1973 г. Кортунов умер[25].

Отчаяние и хаос

Несмотря на проведенные в 1972 г. реформы, было маловероятным, что СССР сможет завершить создание своей экспортной инфраструктуры в срок. Основная проблема состояла в том, что экспортные обязательства к этому времени многократно увеличились и выполнить их теперь можно было, только пустив газ из Шебелинки по территории Украины и далее через границу. Для этого требовалось добавить новые компрессорные станции к существующему украинскому газопроводу Восток – Запад и начать прокладку новой линии Шебелинка – Ужгород. В феврале 1973 г. министр газовой промышленности Оруджев, отметив, что его предшественнику не удалось выполнить целевые задания, предупредил В. Дымшица, председателя Государственного комитета материально-технического снабжения (Госснаба), о том, что «если в первом квартале года не будут приняты серьезные меры для обеспечения завершения строительства этих газопроводов, то недопоставки газа на экспорт во втором квартале составят 400 млн кубометров». А это соответствовало практически трети объема контрактных обязательств[26].

К началу марта стало понятно, что принимаемых мер будет недостаточно и что СССР, таким образом, сможет поставить не более двух третьих объема, зафиксированного в экспортных контрактах. В такой ситуации было решено, что приоритетными являются поставки природного газа в Австрию – единственную капиталистическую страну, заключившую к тому времени договор об импорте красного газа. Таким образом, ÖMV смог сообщить, что получил советский газ в полностью заявленном объеме. Дефицит ощутили на себе потребители советского газа из коммунистических стран, в частности из ГДР, которая начала импортировать советский газ в январе. В 1973 г. в целом Восточная Германия получила только 0,7 млрд кубометров газа из причитающихся ей 1,7 млрд кубометров. Чехословакии повезло несколько больше – она получила 2,4 млрд кубометров из оговоренных в контракте 2,5 млрд кубометров[27].

В начале мая Оруджев заявил, что предназначенная для экспорта газовая инфраструктура по маршруту от Шебелинки до Ужгорода по-прежнему пребывает в «плачевном» состоянии. Строительство компрессорных станций проводилось «с отклонениями от проектов». Не хватало жилья, оборудования и людей. По словам Оруджева, для того чтобы уложиться в срок, Миннефтегазстрою требовалось «немедленно увеличить число рабочих как минимум на 4 тыс. человек и организовать работу в 2–3 смены»[28]. Сами же строители, которые уже находились на Украине, выражали недовольство, в связи с тем что им приходилось жить в тесных переносных времянках. Трудовая дисциплина была низкой. Украинский Совет министров, опасаясь, что дальнейшие задержки