Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

Видимо, пожар был настолько внезапным, что горожан охватила паника. Вместо того чтобы тушить огонь, они хватали пожитки и бежали во внутренний замок, который вскоре оказался переполнен людьми; его ворота закрыли, и тем, кто не успел попасть внутрь, пришлось укрываться от пламени во рву.

Русские, увидев пожар, устремились в Нарву через реку на грабеж — кто в лодке, кто на бревне, иные снимали ворота со своих дворов и пускались вплавь на них; а со стен Ивангорода в Нарву полетели ядра. Нарва почти не отвечала на обстрел: большинство пушек остались брошенными на стенах; в замке имелось только восемь орудий, да и то одно из них от выстрела разорвало, а другое сорвало с лафета.

Высадив железные городские ворота, русские посыпались в Нарву. Горожане, не успевшие укрыться в замке, молили о пощаде. Видя, что сражаться не с кем, русские принялись тушить пожар, который, впрочем, уже затухал сам собой, пожрав все, что было можно… А рыцари, к которым наровчане еще раньше послали за помощью против огня, увидав теперь, что пожар кончается, не двинулись с места: они не подозревали, что в городе уже орудует враг.

Тем временем русские ломились в замок. Рижские кнехты некоторое время стойко держались, в надежде на приход рыцарей Кетлера. Воеводы объявили осажденным, что если они сдадут замок, то воины смогут уйти с оружием, а жителям Нарвы царь построит дома лучше прежних. Немцы попросили время на раздумье, а воеводы приказали пушкарям продолжать стрельбу по замку, чтобы совет у немцев шел скорее.

Гарнизон счел припасы, хранившиеся в замке, — подсчеты были неутешительными: в подвалах оказалось немного ржаной муки, сала и масла да бочки три пива, а пороха — на час-другой хорошей пальбы… Рыцарей Кетлера все не было: они рассудили, что город, имеющий каменные стены и железные ворота, без их помощи способен отразить неприятеля… Фогт начал переговоры о сдаче: договорились, что солдаты выйдут из замка с оружием, оставив пушки, а жителям — полная воля: кто не хочет присягать царю, может уйти со всеми пожитками.

Наутро 12 мая кнехты и толпы беженцев ушли из замка и добрались до лагеря рыцарей. Кетлер схватился за волосы, но поправить уже было ничего нельзя — он приказал отступать…

А воеводы, ободренные успехом, 25 мая осадили Нейшлот и послали за помощью в Новгород и Псков. 5 июня к ним прибыл отряд новгородцев с пушками и открыл пальбу. На другой день нейшлотский гарнизон выговорил себе право выйти из города, оставив при себе оружие и имущество. Город Везенберг московские войска застали и вовсе пустым: гарнизон и жители вышли из него, не дожидаясь осады… Чухна со всего околотка толпами приходила в русский лагерь и просилась под государеву руку. Вся ливонская земля от Чудского озера и до моря присягнула Москве.

Победу праздновали торжественно: Иван приказал в Москве и по всему царству петь молебны с колокольным звоном. Несмотря на изменившиеся обстоятельства, царь милостиво подтвердил жалованную грамоту, выданную ранее Крумгаузену и фон Дедену, и велел освободить нарвских пленников. Архиепископ Новгородский и воеводы получили приказ очистить от латинской и Лютеровой прелести взятые ливонские города, строить в них православные храмы и ставить гарнизоны из стрельцов и детей боярских. В Везенберге на городские укрепления разобрали все окрестные католические монастыри. С жителями царь обязывал воевод обходиться ласково и возвращать имущество тем беженцам, которые захотят вернуться на свои прежние места.

В таких обстоятельствах приезд послов от магистра и дерптского епископа оказался не ко времени, тем более что они, вместо того чтобы безоговорочно выплатить дань, завели старую песню об отсрочке платежа.

— Вся страна Дерптская разорена, — говорили они боярам. — С кого требовать дани? Вы уже взяли ее своим оружием — в десять раз более.

Адашев и Висковатый от имени царя согласились подождать с уплатой дани дерптским епископом, но потребовали за это… дани со всей Ливонии! Послы онемели от изумления — и тут Адашев окончательно сразил их, передав главное требование царя: уступить Москве все завоеванные ливонские области, а магистру, архиепископу Рижскому и епископу Дерптскому бить государю челом и впредь повиноваться ему, как повинуются цари казанский и астраханский. Послы заявили о готовности дать 60 000 талеров в счет задолженности Дерптского епископства за прежние годы, но их уже не слушали. «Великий князь Лифляндский» намеревался исправить досадное несоответствие в своем титуле с реальным положением вещей.

***

В начале июня полки воевод, князей Петра Шуйского, Василия Серебряного и Андрея Курбского, направились к Дерпту. На пути у московского войска лежал город Нейгауз. В нем находилось всего 600 солдат; толпа крестьян, набившаяся в город, лишь увеличивала трудности обороны. Однако гарнизон защищался с упорством; по словам нашего летописца, немцы стояли насмерть. Воеводы обставили город турами и три недели палили по нему из пушек. С каждым днем туры продвигались все ближе к стенам. Наконец русская артиллерия разрушила до основания одну башню и пробила стену, между тем как ратники подвели туры так близко к городским укреплениям, что с них можно было перепрыгнуть на развалины стен. Гарнизон оставил внешние укрепления и заперся в замке. Русские продолжали вести канонаду. Комендант фон Паденорм намеревался защищаться до последнего, но солдаты заявили, что больше не имеют сил отстаивать город. Паденорм был вынужден вступить в переговоры с воеводами. Из уважения к его храбрости гарнизону позволили выйти из города с честью, сохранив оружие.

Все двадцать четыре дня, пока шла осада Нейгауза, неподалеку от города, за Двиной находился 3-тысячный отряд магистра Фирстенберга и епископа Дерптского. Раскинув шатры, рыцари неторопливо совещались, как пособить осажденным. Наконец порешили, что поскольку в орденской казне нет денег и, следовательно, не на что нанять наемников, то и помочь Нейгаузу они ничем не могут (впрочем, отсутствие денег на солдат не мешало рыцарям ежедневно пировать в своих шатрах). Когда же они узнали о падении Нейгауза, то поспешно отступили: магистр повел свой отряд к Ревелю, епископ — в Дерпт.

Не захотели помочь Нейгаузу и в Дерпте, где собрались тогда депутаты от ливонских городов. Бургомистры и ратманы нигде не видели силы, способной защитить Ливонию от царя. Надежда на императора исчезла: Карл V к тому времени оставил всякие помыслы о земном и удалился в монастырь Святого Юста, где репетировал собственные похороны; его преемник, император Фердинанд, был занят домашними раздорами и войной с турками. О том, чтобы самим отстаивать свое отечество,