Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

С этой минуты каждый хлопотал только о себе. Епископ просил Шуйского оставить в его владении епископские земли, монастыри и дом в Дерпте. Ратманы просили сохранить аугсбургское вероисповедание (лютеранство) и оставить городской совет в прежнем виде. Горожане беспокоились, чтобы у них не отняли древние права и привилегии, и хлопотали о свободе их домов от постоя. Шуйский подтвердил все свои прежние обещания и согласился на все новые просьбы.

18 июля Дерпт сдался. Во избежание насилий и беспорядков Шуйский запретил своим ратникам входить в город, пока оттуда не уйдут все желающие. Вслед за тем он занял замок; воины размещались только в тех домах, хозяева которых покинули город. Шуйский показал, что умеет держать слово: нескольких пойманных мародеров велено было принародно бить палками. По его поручению дворяне и дети боярские постоянно разъезжали по улицам и спрашивали жителей, не обижают ли их ратные люди. Впрочем, воинам и без грабежа хватило чем поживиться. В покинутых домах оставалось много всякого добра, в некоторых из них умельцы отыскали клады бежавших хозяев, — только в одном таком тайнике лежало 80 000 талеров! Ливонский историк говорит, что если бы дерптцы в свое время не пожадничали, то этого добра, которое все равно попало врагам, хватило бы, чтобы сполна заплатить требуемую дань да еще нанять войско для войны с Москвой. Раньше они говорили, что лучше дать сто талеров на войну, чем один московитам, а вышло, что и на войну ничего не дали, и потеряли гораздо больше, чем у них просил царь.

Покинувших город беженцев сопровождал московский отряд. По пути конвою пришлось отогнать татар, которые хотели захватить безоружных дерптцев в рабство. Беженцев доставили на границу целыми и невредимыми, сохранив им их имущество. Но тут-то бедняг и постигло настоящее и окончательное разорение — их ограбили свои же рыцари из войска магистра… Таковы оказались молитвы Фирстенберга о благополучии Дерпта.

***

Нерешительность Фирстенберга в оказании помощи Дерпту вызвала недовольство среди рыцарей. Под их нажимом престарелый глава ордена объявил, что слагает с себя достоинство магистра. Знаки магистерской власти принял Готгард Кетлер, которому вскоре и суждено было объявить о прекращении существования Ливонского ордена. Кетлер был храбрый воин, однако его личное мужество оказалось не в состоянии воодушевить рыцарское войско. При известии о сдаче Дерпта — «лучшего и приятнейшего города в стране после Риги и Ревеля» — воинственность рыцарей испарилась, и все собрание разбежалось — одни спешили укрыться в своих замках, другие вообще покидали Ливонию.

Русское войско из Дерпта разлилось во все стороны, забирая города без сопротивления; отдельные отряды доходили до Ревеля. Легкие успехи настолько разбаловали воевод, что они допустили курьезную оплошность. Город Вейсенштейн стоял совсем пустой — все жители покинули его. Русские выкатили из погребов бочки, пропьянствовали несколько дней и ушли, не позаботившись даже оставить в городе гарнизон. Когда же воеводы вспомнили о пустующем Вейсенштейне и подошли к нему снова, оказалось, что город занял отряд рыцарей под командованием Каспара фон Ольденбокена. Немцы дали отпор, и русским пришлось отойти. Зато Оберпален, Пиркель, Кавелехт, Лаис, Ринген были взяты безо всяких потерь. Всего же до октября под царскую руку попало двадцать ливонских городов со всеми их волостями. Эстонцы и латыши везде охотно присягали московскому государю. Но важнейшие города — Ревель и Рига — по-прежнему не желали признать власть «великого князя Лифляндского».

Увенчанные победами воеводы предстали перед царем в то время, когда он находился в Троице-Сергиевом монастыре. Иван вместе с ними слушал молебен, а затем поехал в Александровскую слободу, где из собственных рук пожаловал им подарки — шубы, кубки, доспехи, — и велел самим выбрать себе лошадей из царской конюшни. Дворяне и дети боярские были пожалованы поместьями в завоеванных областях, чтобы охотнее воевали. В Дерпт поехал наместник князь Дмитрий Курлятев. Все условия заключенного Шуйским договора свято соблюдались, за исключением одного — не выводить дерптцев в Московию, — который, правда, был нарушен в отношении единственного человека — дерптского епископа: он был вызван в Москву и уже не вернулся, получив от царя в пожизненное владение город с волостью.

Между тем Кетлер хотел показать, что с отставкой старого магистра дела в ордене и Ливонии переменились. Заложив один из орденских замков и взяв взаймы у рижских купцов, он снарядил 10-тысячное войско, усиленное отрядом рижского архиепископа. С этими силами он двинулся к Рингену, где засели всего две-три сотни стрельцов под началом стрелецкого головы Русина Игнатьева. Игнатьев послал гонца за помощью и изготовился к обороне. Воеводы собирались долго, очень долго — больше пяти недель; все это время гарнизон мужественно защищал крепость. Наконец, истратив последний фунт пороха, Игнатьев открыл ворота… Подоспевшие полки князя Репнина смогли только окружить в окрестностях Рингена небольшой рыцарский отряд, которым предводительствовал брат Кетлера, Иоганн: он сдался в плен с 260 рыцарями. Однако и сам Репнин не выдержал нападения магистра и отступил с потерями. Кетлеру открывалась дорога на Дерпт, но рыцари навоевались и ввиду наступающих холодов запросились на зимние квартиры. Сражения и осады уменьшили орденское войско до 6000 человек. Не решившись продолжать поход, Кетлер умертвил всех пленников, захваченных в Рингене, и оставил этот город, в который сразу же снова вошли русские.

В отместку за эту вылазку в январе 1559 года в Ливонию вновь ворвались московские полки, татары, черкесы и черемисы, под командованием воевод Семена Микулинского, Василия и Петра Серебряных, Ивана Шереметева, Михайлы Морозова и царевича Тохтамыша. Они прожгли в ливонской земле полосу длиной в 600 и шириной в 150 верст, взяли И городов (большинство из них жители заблаговременно покинули; в одном Шмильтене казакам пришлось разбивать стену ломами и жестоко резаться с неприятелем на улицах) и спалили купеческие корабли под самой Ригой. Целый месяц московское войско опустошало страну, почти нигде не встречая сопротивления, — на всех нашел страх, все бежали куда глаза глядят. Только под Тирзеном князь Василий Серебряный со своей дружиной обнаружил многочисленный отряд рыцарей, которые храбро вступили с ним в бой. Немцы были побиты наголову: их предводитель Фелькерзам и 400 рыцарей пали в сражении, канцлер рижского архиепископа и 30 знатнейших дворян попали в плен.

Ливонский современник самыми мрачными красками описывает варварство москвитян: ни у турок, ни у язычников не встретишь в истории таких злодейств; когда московская рать ушла, всюду валялось множество детских трупов, иные были воткнуты на заборы, члены разрубленных на части людей валялись по полям и дорогам — где голова, где лядвея, — и видно было,