Отечество. История о войне, семье и совести в нацистской Германии - Буркхард Билгер

«Вот сюда они пришли за ним», – сказал мне Жерар Кильвассер, председатель исторического общества Бартенхайма. Мы стояли вечером перед симпатичным фахверковым домиком Баумана в тихом переулке на северной окраине города. Кильвассер – полный тезка, но не родственник сына бывшего мэра Жерара Кильвассера – в детстве жил через четыре дома от Бауманов. Его мать Жанна – та самая соседка, оказавшаяся у дома Бауманов в день, когда Акер пристал к Жоржу. Именно она вызвала военную полицию, когда завязалась драка. Вернувшись с подмогой, Акер разыскал Баумана в поле; он был арестован и доставлен в Зиренц. В тот же день арестовали его жену и дочь. Сын-подросток Жорж Бауман – младший сбежал.

В полиции женщин сразу жестоко избили, потом допросили и заперли в охраняемой комнате. Результат – выбитые из жены Баумана показания о том, что ее муж – жестокий, мстительный человек, всегда на взводе и склонный к насилию. «Весь город знает, какой ужас мне пришлось с ним пережить», – сказала она. Бауман в полиции получил огнестрельное ранение в область таза и несколько ударов прикладом винтовки, от которых потерял сознание[396]. К утру он умер. Через несколько часов жену выпустили – настолько избитую, что она еле держалась на ногах. Потом она откажется от показаний на мужа и заявит, что их из нее «вырвали»[397].

Сын Баумана – единственный, кто не пострадал. Он побежал в церковь за помощью к священнику Рене Люттенбахеру; тот посоветовал ему спрятаться в ближайшем винограднике. Именно там его обнаружил Жорж Чилль в тот вечер: кюре сказал мальчику, чтобы тот посвистел, когда увидит, что Чилль идет[398]. Чилль спрятал его под крыльцом, где обычно хранил закатки. Когда немцы прекратили поиски, Жорж-младший перебрался в комнату на верхнем этаже, где полтора месяца дожидался освобождения. Фройляйн Руфф – учительница немецкого, жившая у Чиллей, – за это время ни разу его не видела, хотя клялась, что дом был полон странных теней.

Убийство Жоржа Баумана – одно из самых страшных преступлений, произошедших за время немецкой оккупации Бартенхайма. Для жителей городка оно обрело статус мифа о героическом сопротивлении, поворотного момента, когда человек из местных дал отпор нацистам. Улицу, где Бауман жил, после войны переименовали в Rue de la Résistance – улицу Сопротивления. Обрехту, однако, пустого символа было мало. Он хотел возмездия. В 1946‐м в убийстве Баумана обвинили Антона Акера, но он вовремя сбежал, так и не представ перед судом. (Последний документ в его деле датируется осенью 1947‐го, когда он еще был в бегах.) Обрехт, однако, настаивал, что Акер был лишь исполнителем преступления, а организовал его Карл Гённер. Как глава парторганизации, он отдал приказы, ставшие «непосредственной причиной смерти храброго крестьянина, настоящего патриота, вероломно расстрелянного немецкой полицией», сообщил Обрехт следователям[399]. В память не только о Жорже Баумане, но и обо всех жертвах оккупации Карл Гённер должен быть заключен в тюрьму и приговорен к принудительным работам.

В этом не было правды, говорила себе Эмма, и быть не могло. Карл на протяжении многих лет рассказывал ей об Обрехте и его интригах. Не было ничего удивительного в том, что этот человек ополчился на него именно тогда, когда французы взяли верх. К декабрю 1946 года, когда Эмма впервые получила известие о переводе Карла в цитадель, с момента его ареста прошел почти год. Обращения к французским властям оставались без ответа, а Карл теперь сидел в одиночке. Как ей было доказать его невиновность, если она не могла его даже увидеть?

В феврале следующего года Эмма получила письмо от адвоката по имени Рене Вайнум[400]. Карл написал ему – должно быть, суд или кто-то из жителей Бартенхайма дал адрес – и спросил, сможет ли тот его защищать. Вайнум согласился. «Сделаю все возможное, чтобы завершить дело как можно скорее, – написал он Эмме. – Я с ним на связи и намерен навестить его в ближайшие дни, чтобы обсудить детали».

Вайнуму было сорок пять. Сын портного, родившийся и выросший в городке Бишхайм[401] к северу от Страсбурга, он когда-то служил переводчиком во французской армии, а потом двадцать лет работал адвокатом и заслужил большое уважение. Эмму удивило, что он взялся за дело. Адвокат – говорили, что еврей, – был однофамильцем самого известного эльзасского подпольщика Марселя Вайнума, лидера организации молодых партизан La Main Noire[402]. Происходил Рене Вайнум из одной из старейших и крупнейших еврейских общин Эльзаса. В 1349 году, когда разъяренная толпа устроила в Страсбурге погром, обвинив евреев в том, что те якобы отравили колодцы, многие выжившие сбежали именно в Бишхайм. От рук погромщиков тогда погибло около тысячи человек. Зачем человеку с такой историей за плечами защищать нациста?

Ее предположения оказались верны лишь наполовину. Когда я заезжал в Бишхайм во время одной из своих поездок в Эльзас, в подвале мэрии я нашел свидетельства о рождении и прописке Вайнума. В одном из формуляров в графе «национальность» он демонстративно написал «эльзасец», а не «француз». Вероисповедание, однако, указал католическое.

Переписка Вайнума с Карлом и Эммой, как бы там ни было, получилась отрывистой, но обнадеживающей. Через две недели после первого письма Эмме Вайнум написал Карлу, что она прислала ему несколько заметок о деле и об обвинителе Карла: «Я лично придерживаюсь мнения, что обвинение, особенно в изложении господина Обрехта, безусловно, преувеличено по многим пунктам»[403]. На ближайшее время Вайнум запланировал опрос свидетелей. Он добавил, что Карлу, возможно, будет трудно компенсировать расходы и гонорар за услуги адвоката, но предложил обсудить это потом.

Сложность дела заключалась в следующем: Карла обвиняли не в собственноручном убийстве Баумана – это было бы несложно опровергнуть. Убили Баумана в Зиренце, а не в Бартенхайме, и Карла там на момент преступления не было. Однако Карл отдавал жителям Бартенхайма приказы, касавшиеся трудовой повинности, и это косвенно привело к смерти Баумана. Для Обрехта и, видимо, для настроенного похожим образом суда реальное преступление Карла заключалось в том, что он был безжалостным фашистским администратором[404]. А одного этого уже более чем достаточно, чтобы сделать его соучастником убийства. Чтобы добиться освобождения Карла, Вайнум должен был доказать, что его доверитель не занимался террором в Бартенхайме и не наводил на город ужас, что он был странной и противоречивой фигурой, человеком, которого местные жители, в том числе и Альфонс Хуттеншмитт, потом в разговоре со мной называли здравомыслящим нацистом. Разве такое вообще возможно? И кто рискнет стать на его защиту в самый разгар фильтрационной