Избранные труды. Том I - Олимпиад Соломонович Иоффе

в отношении тех правонарушений, для ответственности за совершение которых достаточно вины любой степени. Напротив, как только гражданский закон по тем или иным причинам выделяет вину более высокой степени, чем простая неосторожность, такая вина уже не презюмируется, а, наоборот, должна быть доказана (разумеется, при активном участии суда) тем, кто на нее ссылается. Это бесспорно относится к вине потерпевшего (все равно, смягчающей или исключающей ответственность причинителя), который всегда предполагается невиновным, пока не будет доказано противное. Это относится, далее, к угрозе, обману и насилию (т. е. к умышленным деяниям), которые не предполагаются, а должны быть положительно доказаны. Это относится также к грубой неосторожности, предусмотренной ч. III ст. 151 ГК, так как ч. II той же статьи презюмирует не грубую, а лишь простую неосторожность стороны, ответственной за обстоятельство, которое вызвало заблуждение второго контрагента. Это относится, наконец, и к правилам о признании недобросовестным покупателя имущества от несобственника, который потому и предполагается добросовестным, что, как правильно отмечалось в литературе,[395] недобросовестность, по смыслу прим. 1 к ст. 60 ГК, может явиться результатом лишь умысла или грубой, но не простой неосторожности приобретателя.

Следует поэтому прийти к выводу, что трехчленное деление вины по советскому гражданскому праву, будучи оправданным практически, находится в полном соответствии и логической связи со всеми другими относящимися к проблеме виновности правилами и положениями, сформулированными и закрепленными в действующем в СССР гражданско-правовом законодательстве.

§ 4. Смешанная вина

1

Имущественные последствия гражданских правонарушений наступают не в сфере лица, их совершившего, а в сфере другого лица – потерпевшего. Поэтому потерпевший очень часто оказывается в той или иной мере прикосновенным к правонарушению, хотя бы в качестве собственника имущества, которому причиняется вред. При известных условиях, когда эта прикосновенность приобретает определенные черты и свойства, становясь противоправной и виновной по своему характеру, она может послужить основанием снижения ответственности правонарушителя. Такие именно случаи и охватываются понятием смешанной вины.

В судебной практике и в литературе высказывалось мнение, будто смешанная вина применима лишь в области деликтной ответственности и не имеет никакого отношения к ответственности договорной. Так, например, судебные органы, рассматривавшие дело по иску Упродснаба Воронежского фронта к Управлению Московско-Донбасской ж.-д., неосновательно применили в своих решениях принцип смешанной вины, ибо, как видно из обстоятельств дела, истец вообще никакой вины не допустил. Однако Верховный Суд усмотрел ошибку нижестоящих судебных инстанций не только в этом, но также и в том, что «применение смешанной ответственности в данном случае является неправильным, так как спор вытекает из договора железнодорожной перевозки».[396]

Той же позиции придерживается и Б. С. Антимонов,[397] не приводя, впрочем, в ее обоснование никаких других доводов, кроме ссылки на то, что договорные отношения существенно отличаются от отношений по возмещению внедоговорного вреда и что поэтому, хотя должник и может быть одним из виновников неисполнения договора кредитором,[398] не следует смешивать такую вину с виною потерпевшего в деликтных обязательствах.

При всем, однако, различии, которое существует в практическом решении случая смешанной вины в договорных и в деликтных обязательствах, нельзя не учитывать свойственных им общих моментов, так как это неизбежно ведет к ничем не обоснованному обособлению понятий, в действительности являющихся едиными для советского гражданского права.

В самом деле, чем характеризуется случай смешанной вины?

Он характеризуется, во-первых, тем, что убытки наступают здесь в результате виновного поведения двух лиц – правонарушителя и потерпевшего, а сосредоточиваются эти убытки в сфере одного лица – потерпевшего. Этот признак смешанной вины не только никем не отрицается, но и, по-видимому, не может быть поставлен под сомнение в применении к соответствующим случаям нарушения договорных обязательств. Так, например, обстоятельства одного из дел, рассмотренных Госарбитражем при Совете Министров СССР в 1950 г., сводились к следующему. Поставщик отправил своему договорному контрагенту сталь более высокого качества и, соответственно, по более высокой цене, чем было обусловлено договором. В связи с этим получатель понес убытки, вызванные тем, что свою продукцию поставщик обязан отпускать по плановой цене, тогда как вследствие удорожания сырья ее себестоимость оказалась более высокой, чем запланированная. Возражая против иска, ответчик доказал, что поставленная им сталь обладает повышенными техническими качествами и потому в процессе обработки дает гораздо меньше отходов, что позволяло получателю при умелой организации работ снизить себестоимость выпущенной продукции, хотя и не довести ее до уровня плановой себестоимости. Таким образом, было доказано, что убытки, которые понес получатель, обусловлены наряду с виной поставщика также и его собственной виной.

Во-вторых, случай смешанной вины характеризуется тем, что наступивший результат представляет собой нераздельную величину, вследствие чего невозможно установить «долю» вреда или убытков, причиненных каждым из участников соответствующих отношений в отдельности. Этот признак смешанной вины, по-видимому, отрицает или, во всяком случае, не считает достаточно четко выраженным Е. А. Флейшиц. Подвергая критике ст. 12 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 10 июня 1943 г., Е. А. Флейшиц пишет: «Трудно согласиться с тем, что, применяя принцип смешанной ответственности, суд должен определить размер подлежащего возмещению вреда только “в соответствии со степенью вины каждой из сторон”. Ибо, прежде чем судить о вине, суд неизбежно должен будет делать то, чего от него требовало постановление Верховного Суда РСФСР от 28 июня 1926 г., а именно: “оценить значение и удельный вес каждой из причин данного вреда… принимая во внимание участие в причинении вреда самого потерпевшего”».[399] На основе степени причинения, по мнению Е. А. Флейшиц, можно индивидуализировать «доли» причиненного вреда. Но если бы дело обстояло таким образом, то не было бы и случая смешанной вины, а имели бы место два следствия, одно из которых вызвано причинителем, а другое потерпевшим.

Колхозница П. рассыпала горячие угли в телятнике, вследствие чего возник пожар, который не был своевременно погашен потому, что колхоз не был обеспечен элементарно необходимыми противопожарными средствами.[400] Какая часть наступивших последствий вызвана действием колхозницы П. и какая бездействием самого колхоза? Е., работавший слесарем на заводе «Электросила», отправился за понадобившейся ему деталью путем, по которому идти не следовало, так как специальная сигнализация предупреждала о том, что там расположены провода тока высокого напряжения, которые, однако, по вине администрации никакими способами защищены не были. Виновна не только администрация, но и сам потерпевший. Но, разумеется, вред, причиненный каждым из них, не может быть индивидуализирован.

Теми же признаками характеризуется и смешанная вина в области договорных отношений: в приведенном выше деле было установлено, что наряду с поставщиком стали в повышении себестоимости продукции повинен и ее получатель, но все предпринятые арбитражем попытки произвести соответствующие расчеты успехом не увенчались.

В-третьих, вследствие того, что при смешанной вине наступивший результат не может быть разделен на части, каждая из которых причинно связана только с поведением причинителя или потерпевшего, их размер приходится устанавливать приблизительным образом, не на основе критерия причинной связи, а путем учета степени виновности как причинителя, так и потерпевшего. Именно потому, что степень виновности выступает здесь в качестве косвенного средства определения объема причинения, нельзя признать удачной попытку Б. С. Антимонова заранее установить, что, например, по ст. 403 ГК освобождение причинителя от ответственности может иметь место лишь при неосторожной вине на стороне причинителя и грубой неосторожности на стороне потерпевшего, с тем, что во всех остальных случаях подлежат применению правила о смешанной вине.[401] Едва ли, руководствуясь этой схемой, суд пошел бы, скажем, на то, чтобы часть последствий возложить на допустившего грубую неосторожность потерпевшего, если сам причинитель действовал умышленно. Этот вопрос нельзя решать абстрактно, не имея перед собой данного конкретного дела со всеми его оттенками, особенностями, индивидуальными свойствами. В общетеоретическом плане вполне достаточным является указание на обязанность суда и арбитража определять объем возмещения в случаях смешанной вины сообразно со степенью виновности причинителя и потерпевшего. Тот же критерий был положен арбитражем и в основу определения объема возмещения по приведенному делу о поставке дорогостоящей стали.

Таким образом, отмеченные признаки, которыми характеризуется смешанная вина, в равной мере применимы к области как договорной, так и внедоговорной ответственности. Поэтому проблема смешанной вины и нуждается в общетеоретическом исследовании прежде, чем будет определена конкретная практическая сфера применения этой категории к договорным и недоговорным отношениям.

2

В буржуазной литературе широкое распространение получила в свое время концепция, согласно