Избранные труды. Том I - Олимпиад Соломонович Иоффе

§ 5. Ответственность за чужую вину

1

Ответственность за чужую вину, если строго придерживаться текста закона, предусмотрена лишь в одном случае – по п. 2 ст. 119 ГК, согласно которому должник не освобождается от ответственности, «если лица, на коих в силу закона или поручения должника возложено выполнение обязательства, умышленно или неосторожно вызвали или не предотвратили обстоятельства, сделавшего исполнение невозможным».

Это правило получило двоякую оценку в нашей литературе.

М. М. Агарков считает, что правило п. 2 ст. 119 ГК ни в какой мере не противоречит принципу ответственности за вину, а наоборот, обеспечивая интересы кредитора, имеющего возможность предъявить иск только к своему контрагенту, является в то же время наиболее удачным техническим способом переложения ответственности при помощи регрессного иска на конкретного виновника.[416]

С. И. Аскназий и М. М. Тоболовская признают правило п. 2 ст. 119 ГК неудачным и нуждающимся в изменениях потому, что должник по обязательству, привлекший к его исполнению третьих лиц, организует определенную хозяйственную сферу и должен нести риск любых случайностей, которые в этой сфере возникают. Возложение же на такого должника ответственности лишь за виновные действия привлеченных им организаций и лиц, по мнению названных авторов, позволило бы ему отсылать истцов и судебно-арбитражные органы от одного звена к другому и создавало бы тем самым лазейку для уклонения от ответственности за неисполнение обязательства. Поэтому С. И. Аскназий и М. М. Тоболовская приходят к выводу, что пункт 2 ст. 119 ГК должен быть распространен и на обязательства, неисполнение которых последовало в результате случайных обстоятельств, наступивших в хозяйственной сфере третьих лиц.[417]

Немалые колебания в решении этого вопроса проявляет и арбитражная практика. Если неисполнение обязательства основным должником вызывается изменением плана его субконтрагентов, арбитраж обычно учитывает это обстоятельство и освобождает основного должника от ответственности. Так, Севэнергострой не мог установить электросеть на стройке, законченной генеральным подрядчиком, ввиду возложения на него правительственными органами срочного задания, и потому от ответственности за просрочку был освобожден как Севэнергострой, так и генеральный подрядчик. В остальных случаях неисполнения обязательства или просрочки в исполнении арбитраж возлагает ответственность на основного должника, хотя, рассматривая затем дело по иску основного должника к субконтрагенту, освобождает последнего от ответственности при доказанности случайных обстоятельств. Напротив, в разрешении дел, родственных делам рассматриваемой категории, а именно – в спорах о качестве продукции, изготовленной одним и поставленной другим хозорганом своему контрагенту, арбитраж, в точном соответствии со ст. 10 Инструкции ГА при Совете Министров СССР от 24 ноября 1952 г.,[418] привлекает к участию в деле как поставщика, так и изготовителя, перелагая в конечном счете ответственность на последнего с учетом его вины.

Нельзя поэтому безоговорочно принять указания С. И. Аскназия на то, что изложенных им начал придерживается арбитражная практика,[419] так как в действительности арбитражные органы в решениях по различным делам подходят к этому вопросу по-разному. Между тем для такого разнобоя, наблюдающегося на практике, нет достаточных оснований, как и, с другой стороны, нет оснований проводить в отношениях подобного рода начало причинения, на котором настаивают С. И. Аскназий и М. М. Тоболовская. Присоединяясь к точке зрения, которую высказал по этому поводу М. М. Агарков, придерживающийся и здесь принципа ответственности за вину, считаем необходимым в дополнение к аргументации М. М. Агаркова указать еще и на следующие соображения.

Для установления отклонений от общего принципа ответственности за вину необходимы достаточно серьезные соображения хозяйственного и политического характера. К числу таких соображений едва ли может быть отнесена ссылка на хозяйственную сферу, организуемую основным должником по обязательству. Та или иная хозяйственная сфера, более узкая или более широкая, всегда организуется контрагентом, принявшим на себя договорное обязательство. Трудно поэтому объяснить, почему в случаях ограниченности такой сферы лишь предприятием самого должника он несет ответственность только за вину, но стоит указанной сфере выйти за пределы данного предприятия, как сразу же, по совершенно непонятным причинам, ответственность наступает также и за невиновное поведение. Если при этом учесть, что в условиях разделения труда между отраслями социалистического народного хозяйства и между отдельными предприятиями договорный контрагент почти всегда кооперируется с целым рядом других хозяйственных организаций, то станет очевидным, что формулируемое С. И. Аскназием и М. М. Тоболовской исключительное правило должно было бы приобрести всеобщее значение, значительно сузив сферу применения начала вины в области социалистических договорных отношений.

Помимо теоретической неоправданности подобного предложения, его последовательное проведение в жизнь вызвало бы значительные практические затруднения. Нельзя упускать из виду, что наряду с такой сравнительно простой ситуацией, когда невозможность исполнения вызывается случайными обстоятельствами, наступившими лишь в сфере субконтрагентов, встречаются дела, по которым основной должник одновременно ссылается также и на случай, наступивший в его собственной хозяйственной сфере, который уже при всех условиях, даже с точки зрения С. И. Аскназия и М. М. Тоболовской, основанием ответственности служить не может. Как же поступать арбитражу в делах такого рода? Возлагать на основного должника частичную ответственность в пределах случайных обстоятельств, на которые ссылаются субконтрагенты, и освобождать его от ответственности в пределах случая, который произошел на его предприятии? Едва ли нужно специально доказывать, какую путаницу и излишние осложнения это вызвало бы в работе судебно-арбитражных органов.

Не оправдывает ли, однако, широко открывающаяся для должника возможность освобождения от ответственности путем отсылки истца и арбитража от одного звена к другому, возложения на него ответственности также и за случай, наступивший в организованной им хозяйственной сфере?

Как об этом свидетельствует практика, вопрос об ответственности основного должника получает полное разрешение уже в результате исследования причин, повлекших за собою неисправность его непосредственных контрагентов, и потому возможность отсылки к более отдаленному звену особой опасности практически не представляет. Но если бы хозорган-ответчик даже пошел по этому пути, то установленная в советском гражданском праве презумпция виновности правонарушителя потребовала бы в первую очередь его собственной активности в деле доказывания тех обстоятельств, на которые он ссылается. Речь идет, следовательно, далеко не о лазейке, а о преодолении серьезных трудностей в установлении фактов, служащих основанием освобождения должника от ответственности. И если, тем не менее, все эти трудности были преодолены, а случайный характер обстоятельств, которые произошли в сфере субконтрагентов и вызвали невозможность исполнения, доказан, нет никаких препятствий к тому, чтобы должник был освобожден от ответственности и чтобы его кредитор так же не имел права на возмещение убытков, как он не имеет такого права, когда должник не исполняет договора в силу случайных обстоятельств, наступивших на его собственном предприятии.

Если придерживаться буквального текста п. 2 ст. 119 ГК, то нельзя не признать, что установленное им правило рассчитано лишь на случаи прямого перепоручения исполнения третьим лицам и не имеет в виду ответственности договорного контрагента на субпоставщиков или субподрядчиков.[420] Однако общий для советского гражданского права принцип ответственности за вину дает все основания для распространительного толкования п. 2 ст. 119 ГК и применения его на этой основе ко всем обязательственным правоотношениям, возникающим на базе кооперированного производства продукции в социалистическом народном хозяйстве. Такое толкование п. 2 ст. 119 ГК будет находиться в полном соответствии с началами хозяйственного расчета, вопреки противоположному мнению, высказанному по этому поводу в некоторых арбитражных решениях.

Так, Ленинградский городской арбитраж отклонил иск Союзметизторга к артели «Металлист-Кооператор» о взыскании санкций за недопоставку эмалированной посуды во II квартале 1952 г. потому, что артель не могла ее изготовить за отсутствием необходимых химикатов, не поставленных последней заводом, производство на котором было временно приостановлено по распоряжению планово-регулирующих органов. В основу своего решения арбитраж положил п. 2 ст. 119 ГК. Однако это решение было отменено Союзным арбитражем с указанием на то, что оно не способствует укреплению хозяйственного расчета.

Казалось бы, что если дело обстоит таким образом, названную норму вообще не следовало бы применять к социалистическим хозорганам – ни для освобождения их от ответственности, ни для взыскания возмещения. Но тот же арбитраж утвердил решение Ленинградского областного арбитража о взыскании санкций с Главметаллосбыта в пользу одного из заводов за невыборку продукции контрагентом Главметаллосбыта в I квартале 1953 г., указав в своем постановлении, что заказчики в отношениях по транзитной поставке отвечают как за свою собственную вину, так и за вину фактических получателей продукции. Более того, решениями Ленинградского областного арбитража база Гослова и Устьлужский рыбный завод были вовсе освобождены от ответственности за непоставку рыбных консервов в III квартале 1953 г. потому, что в силу случайных обстоятельств рыболовецкие колхозы