Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

Необходимость определенных изменений в сфере религиозной политики начала осознаваться еще до прихода Л.И. Брежнева к власти. Так, в июне 1964 г. было проведено специальное совещание республиканских, краевых и областных уполномоченных Совета по делам религиозных культов при Совете министров СССР, где речь шла о ликвидации административных перегибов. Материалы совещания были разосланы во все руководящие органы власти на местах[960]. Спустя месяц, в августе 1964 г., «в целях недопущения возможных ошибок в будущем и выработки единого направления в работе по линии сектантов евангельских христиан-баптистов» руководство КГБ СССР созвало совещание сотрудников центрального аппарата КГБ и управлений КГБ ряда областей РСФСР, Украины, Белоруссии, Молдавии, Казахстана и Киргизии, наиболее «пораженных сектантством»[961]. Кроме того, партийные и советские республиканские органы получили материалы Совета по делам религиозных культов при Совете министров СССР, посвященные проблеме «перегибов», а Прокуратура и Верховный Суд СССР – подборку документов о «нарушениях социалистической законности» в отношении верующих, допущенных судебными органами.

После прихода к власти Брежнева эта тенденция серьезно усилилась. Уже первые шаги в сфере церковно-государственных отношений, предпринятые брежневским руководством, были направлены на восстановление нарушенного консенсуса. Всем партийным и советским организациям, а также органам КГБ, суда и прокуратуры были направлены директивы о недопустимости административных методов в деле борьбы с религией и исправлении допущенных «перегибов». С конца 1964 г. Прокуратура СССР и Судебная коллегия Верховного Суда СССР приступили к широкой проверке судебной практики по делам осужденных из числа верующих с целью последующего освобождения. В результате к сентябрю 1965 г., по неполным данным, были отменены приговоры об осуждении или высылке в РСФСР в отношении 110 человек, в Украинской ССР в отношении 45 человек, в Казахской ССР в отношении 36 человек, в Белорусской ССР в отношении трех человек, в Литовской ССР в отношении двух человек[962]. Жалобы верующих в обязательном порядке обсуждались на заседаниях бюро обкомов КПСС. Свою долю вины в «перегибах» было также вынуждено признать руководство КГБ в лице В.Е. Семичастного, заявившего в декабре 1964 г., что «некоторые органы КГБ в работе по церковникам и сектантам, особенно по линии сектантов ЕХБ, выполняли несвойственные им функции по ограничению религиозной деятельности. В связи с этим контрразведывательные аппараты КГБ – УКГБ еще раз предупреждены о четком выполнении приказов КГБ об организации работы по церковникам и сектантам»[963].

Еще одним либеральным шагом брежневского руководства было снятие правовых ограничений, которые налагались режимом спецпоселения на верующих сект, вероучение и деятельность которых, с точки зрения советского государства, носили «антигосударственный и изуверский характер». 13 августа 1965 г. КГБ СССР в лице заместителя председателя КГБ Н.С. Захарова и Прокуратура СССР в лице генерального прокурора Р.А. Руденко обратились в отдел административных органов ЦК КПСС с просьбой рассмотреть вопрос о снятии в законодательном порядке ограничений «по спецпоселению» с участников сект «Свидетели Иеговы», истинно-православных христиан (ИПХ), «иннокентьевцев», адвентистов-реформистов и членов их семей[964]. Уже 30 сентября 1965 г. был принят указ Президиума Верховного Совета СССР, согласно которому с верующих, высланных на спецпоселение, снимались все ограничения, и они освобождались от административного надзора. Однако при этом не предполагалось возвращать им имущество, конфискованное при выселении, а возвращение на прежнее место жительства допускалось только при получении соответствующих разрешений исполкомов областных (краевых) Советов, на территории которых спецпереселенцы проживали ранее[965].

Однако предпринимать дальнейшие действия, направленные на легализацию деятельности этих сект, государство не собиралось. Согласно «Инструкции об учете религиозных объединений, молитвенных домов и зданий, а также о порядке регистрации исполнительных органов религиозных объединений и служителей культа» от 31 октября 1968 г., так называемые экстремистские секты, а именно Свидетели Иеговы, христиане веры евангельской (пятидесятники), истинно-православные христиане, истинно-православная церковь (ИПЦ), адвентисты-реформисты и «мурашковцы»[966] регистрации не подлежали. Эта инструкция была отменена только в 1988 г.[967]

Власть и раскол среди баптистов

Цель «брежневского поворота» была очевидной – минимизировать негативные последствия радикальной хрущевской антицерковной политики и в первую очередь ликвидировать опасный раскол, возникший среди баптистов. Такое повышенное внимание этому расколу было оказано далеко не случайно. Если до Великой Отечественной войны тактическое кредо антирелигиозной советской политики традиционно гласило «разделяй и властвуй»[968], то в ходе и после войны оно стало звучать как «объединяй и властвуй». Если в 1920–1930-е гг. власть сама организовывала расколы внутри церквей всех деноминаций, активно поддерживала любые разногласия между верующими и делала все, чтобы воспрепятствовать объединению религиозных течений, то теперь все усилия соответствующих учреждений партийно-государственного аппарата были направлены на объединение верующих в рамках лояльных всесоюзных церковных организаций.

Политика «объединяй и властвуй», в отличие от довоенного времени, не только не поощряла любой раскол в церкви, но пресекала и строго преследовала. В декабре 1964 г. руководство Совета по делам религиозных культов при Совете министров СССР симптоматично, хотя отчасти не совсем искренне, констатировало: «Вообще говоря, мы не против расколов в религиозных организациях. Это их внутреннее дело. Весь вопрос в том, каковы причины раскола и какие цели ставятся при этом. Баптисты-раскольники, как показывают факты, ставят такие цели, с которыми нельзя никак согласиться». Главными среди этих целей назывались «смещение руководящего состава Всесоюзного Совета ЕХБ ради воплощения в жизнь <…> особой программы <…> ведения ничем не ограниченной пропаганды религии, особенно среди детей, подростков и молодежи <…> полного отделения церкви от государства»[969]. Совету по делам религиозных культов вторил заместитель председателя КГБ СССР Н.С. Захаров, который указывал 17 апреля 1965 г., что главная цель «инициативников» заключается в том, чтобы «вывести церковь евангельских христиан-баптистов из-под контроля государственных органов»[970].

Тем не менее, несмотря на такие оценки радикальности настроя религиозных диссидентов, брежневское руководство не теряло надежды ликвидировать раскол и вернуть «раскольников» под контроль ВСЕХБ за счет устранения наиболее одиозных «перегибов» хрущевской антирелигиозной кампании, не прибегая к силе. В конце 1964 г. Прокуратура СССР и Судебная коллегия Верховного Суда СССР все еще продолжали проверку судебной практики по делам осужденных сектантов. Результаты проверки жалоб верующих обсуждались на заседаниях бюро ряда обкомов КПСС, многие партийный органы приняли по этому вопросу специальные решения. В ноябре 1964 г. были также предприняты попытки вступить в диалог с руководством «Оргкомитета» и совместно выработать некий «модус вивенди». Так, состоялся расширенный пленум ВСЕХБ по вопросу «единства верующих», который принял специальное обращение к «Оргкомитету». Одновременно Совет по делам религиозных культов при Совете министров СССР через своих уполномоченных дал ответ на все письма и жалобы «инициативников», поступившие в центральные органы власти. Лидеры «раскольников» Г.К. Крючков, Г.П. Винс и П.С. Зинченко неоднократно приглашались в Совет по делам религиозных культов, в том