Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

Вместо того чтобы погасить интерес Запада к советскому природному газу, безжалостное подавление Москвой Пражской весны стало отправной точкой для переговоров по поводу нескольких немыслимых ранее контрактов, предусматривающих строительство новых газопроводов. Спустя п лет история вновь повторилась. Хотя, конечно, в знак протеста против вторжения в Афганистан зазвучали призывы прекратить все переговоры, на самом деле ни газовые компании, ни правительства не были готовы к тому, чтобы разрешить политическим и идеологическим факторам поставить под угрозу срыва технически возможный и экономически выгодный проект. Таким образом, несмотря на ситуацию в Афганистане, переговоры по ямальскому проекту смогли начаться, как и планировалось, весной 1980 г., только с небольшой задержкой[52].

Как и на предыдущих переговорах между СССР и странами Западной Европы, важной темой обсуждений была схема встречной торговли, согласно которой природный газ продавался взамен на стальные трубы большого диаметра и ключевые элементы инфраструктуры, такие как компрессорные станции. Теперь речь шла о гораздо большем количестве газа и оборудования, чем на более ранних переговорах, однако процедура переговоров и формат ожидаемого контракта оставались практически такими же. Делегации сторон почти полностью состояли из тех же участников, которые десятилетием ранее отвечали за переговорный процесс между Востоком и Западом. Теперь они были хорошо знакомы между собой, не имели опасений по поводу взаимного непонимания по основным вопросам и не ждали какого-то неожиданного изменения в позиции партнеров, которое могло бы возникнуть по причине таких факторов, как, например, культурные различия или несовпадение мировоззрений. Теперь западным газовым компаниям не нужно было в течение долгих часов объяснять советским представителям, как функционирует западноевропейский газовый рынок. Советской же стороне больше не приходилось убеждать западные компании, что транспортировка газа на расстояние 5 тыс. км (или более) с советской арктической территории вполне реальная задача. Вместо этого переговорщики могли быстро перейти к обсуждению таких вопросов, как цена на газ и подходящие маршруты прокладки труб. К осени 1980 г. сторонам практически удалось согласовать взаимные позиции, и теперь они были уверены, что ямальский трубопровод будет построен.

Однако приблизительно в это же время незадолго до этого избранный президент США Р. Рейган начал проявлять интерес к этому проекту. В переговорах по ямальскому проекту американские компании участия не принимали, но тем не менее Рейган занял четкую позицию по поводу этого проекта, заявив, что видит в нем угрозу для западноевропейских союзников США. Он откровенно признал, что хочет помешать проекту или хотя бы на время отложить его. Это было что-то новое. До этого Соединенные Штаты никогда не вмешивались в газовые сделки западноевропейских стран и не возражали против импорта красного газа. Германия, в частности, всегда запрашивала мнение США по поводу сделок, заключаемых Ruhrgas, и всякий раз получала от Вашингтона зеленый свет. До 1976 г. американская администрация также весьма позитивно относилась к идее экспорта советского сжиженного природного газа в США. Предшественник Рейгана Дж. Картер настаивал на том, что экспорт советского газа имеет положительные стороны с точки зрения безопасности, аргументируя это тем, что «расширение экспорта энергоносителей из СССР будет способствовать сглаживанию колебаний в размерах спроса и предложения на мировых рынках и приведет к сдерживанию роста цен на энергоносители». Именно такую роль и сыграл экспорт советского газа после второго кризиса, вызванного ростом цен на нефть в связи с революцией, происшедшей в Иране[53].

Однако Рейган преследовал совершенно иные цели. Он дал понять, что сделает все возможное, только чтобы помешать реализации проекта. Это привело Кремль в ярость, который посчитал возникшие в США настроения «истерическим антикоммунизмом». Страны Западной Европы тоже были возмущены позицией США. В упомянутых выше германских материалах отмечается, что европейские газовые компании и правительства европейских стран к этому времени уже провели глубокий анализ вопросов безопасности и пришли к заключению, что ямальский проект не представляет для них ни малейшей угрозы[54].

Рейган и его администрация приложили много усилий для того, чтобы убедить – или заставить – Западную Европу отказаться от ямальского проекта. На саммите, проходившем в Оттаве в июле 1981 г., новый государственный секретарь США А. Хейг, пытаясь не допустить подписания контракта с СССР, в качестве упреждающей меры представил на рассмотрение странам Западной Европы план, согласно которому европейцам предлагался более свободный доступ к иным энергетическим источникам, таким как, например, североамериканский уголь. США также предложили Европе ядерные технологии, но такое предложение вряд ли могло вызвать большой интерес после аварии на американской АЭС Три-Майл-Айленд. Кроме того, Вашингтон предлагал Европе увеличить объем поставок сжиженного газа из Алжира, Нигерии и Камеруна, намекнув, что США готовы перестать конкурировать с Европой за газ из этих стран. Представители Западной Европы даже не стали серьезно рассматривать эту идею, поскольку считали, что американцев вообще не интересовал сжиженный газ из Африки, а также полагали, что подобные поставки не смогут укрепить энергетическую безопасность Европы[55].

Таким образом, Вашингтону не удалось отговорить Европу от импорта газа из СССР в больших объемах, чем раньше. Главный результат, которого удалось добиться Америке, противодействовавшей заключению контракта, состоял в том, что это только мотивировало Москву пересмотреть свои приоритеты в сторону увеличения экспорта природного газа. На состоявшемся в феврале – марте 1981 г. съезде Коммунистической партии СССР Брежнев особо отметил значение сибирского природного газа в международном контексте:

«В качестве задачи первостепенной экономической и политической важности считаю нужным выделить быстрое увеличение добычи сибирского газа. Месторождения западносибирского региона уникальны. Наиболее крупное из них – Уренгойское – отличается такими гигантскими запасами, что на протяжении многих лет может обеспечивать как внутренние потребности страны, так и экспорт, в том числе в капиталистические страны»[56].

Казалось, что единственным фактором, который мог бы уменьшить стремление Европы получать красный газ, стало бы неожиданное понижение общего спроса. Эта тенденция уже начала проявляться, по мере того как продолжались переговоры по поводу ямальского проекта. Волатильность, которая возникла на рынках после второго кризиса, вызванного повышением цен на нефть, имела далеко идущие последствия для относительной конкурентоспособности различных видов топлива. В частности, заметно усилился интерес к углю, на который нефтяной кризис не оказал непосредственного воздействия. Относительная цена на уголь значительно понизилась, что пошатнуло конкурентность природного газа, особенно в области производства электроэнергии. Именно эту тенденцию старался использовать Вашингтон, предлагая западным странам заменить сибирский газ на уголь. В то же время в связи с экономической рецессией снизился и общий спрос на энергоносители[57].

В обычной ситуации такая негативная тенденция вызвала бы огорчение руководителей газовой отрасли. Однако, после того как из Ирана перестал поступать