Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

эту демонстрацию представителей российской социал-демократической партии, что они заметались, крича: «Товарищи, вас обманывают!». Тем временем Белостокский полк по команде командира полка полковника Бутузова разом повернул кругом и маршем с распущенным знаменем направился в открытое поле.

Демонстранты, опасаясь ловушки, не последовали за белостокцами и, удрученные, уже без музыки вернулись в свои казармы. Таким образом, попытка мятежников «кооптировать» в свои ряды второй полк севастопольской пехотной бригады потерпела позорное фиаско. Впрочем, затем "измена" революционному делу белостокцев была в значительной мере компенсирована появлением в Лазаревских казармах представителей артиллеристов Севастопольской крепости. Артиллеристы обещали присоединиться к восстанию, но взамен потребовали освобождения любимого ими коменданта генерала Неплюева. Представители революционных партий на это не соглашались, но матросы их даже не стали слушать и немедленно освободили генерала.

Однако на этом все успехи мятежников и закончились. Вскоре командир Брестского полка полковник Думбадзе привел в чувство свой пол. Солдаты, узнав о приближении к Севастополю правительственных войск, принесли повинную и выдали зачинщиков. После этого Думбадзе принялся за крепостную артиллерию. К артиллеристам он послан своего весьма авторитетного полкового батюшку с проповедью к заблудшим чадам и соответствующим количеством нагруженных подвод с казенным «вином» и прозаической колбасой. После проповеди, «чадам» была поставлена выпивка.

«Чада» перепились, потом передрались, потом успокоились и улеглись спать, а проснулись запертыми в крепостных казематах и погребах под надежным караулом одумавшихся брестцев. У орудий встали офицеры, и, таким образом, наиболее реальная сила, на которую так рассчитывали революционеры была сведена на нет.

Отметим, что практически одновременно с обстрелом «Очакова», начался обстрел тех кораблей, стоящих в Южной бухте на которых были подняты красные флаги. После первых же залпов картечи, красные флаги спускались, а члены команд сдающихся кораблей пробирались в район Лазаревских казарм и присоединялись к находящимся там мятежным матросам. Едва же начали стихать выстрелы по "Очакову, как, флотские казармы на Корабельной стороне Севастополя подверглись интенсивному обстрелу полевой артиллерии, расположенной на склонах Исторического бульвара и на Зеленом холме. Стрельба производилась картечными зарядами (отметины картечи до сих пор хорошо просматриваются на толстенных казарменных стенах). Матросы, спрятавшиеся в толстостенных каменных казармах, без потерь переждав интенсивный обстрел картечью, не оказали атакующим практически никакого сопротивления. В течение наступившей ночи решительным броском батальонов Брестского полка казармы были взяты, и около 6 часов утра сопротивление на территории морского военного городка прекратилось окончательно. В руки штурмовавших казармы попали 1611 матросов, освобождены 19 штаб- и обер-офицеров, а также гражданские лица. Захват казарм можно считать блестящей операцией, настолько все стремительно было произведено.

Вот как происходил штурм Лазаревских казарм в изложении одного из армейских офицеров. Рассказ этот изложил в своих мемуарах Евгений Шмидт: "…Рыщут прожектора, и светло, как днем, – рассказывал капитан. Моя цепь залегла в трехстах шагах и лупит залпами. С их стороны работают пулеметы. Та-та-та… Но номера у них, по всему видно, ни к такой матери не годятся; дуют или через головы, или на сотню, а то и на две, шагов не достают. Животики надорвешь! Ребята смеются: «Морская пехота, одно слово!»

– Равного достоинства с морской кавалерией, – вставил один из слушателей.

– Ну, вижу такое дело – натурально – ребята, вперед! Подымаются мои молодцы, бегут славно, не кланяются. Обстрелялись, черти! Перебежка – и залп. Перебежка – и залп. Таким манером добрались мы до этих казарм мало не к самым воротам. «Сдавайтесь!» – кричу. А матросня пулеметы побросала – на дворе стояли – и сыпет к себе наверх так, что пятки сверкают. Улепетывает вовсю! Я думал, было, следом за ними и быстрым манером, «молодецким ударом», как говорится, покончить со всей канителью: «ура», «в штыки!» и прочее – дело известное. Не тут-то было! Только мы к воротам ка-ак они шарахнут из окон! И раз, и два, и три. Ребята затоптались, человек десять задело. Пришлось отходить и заводить всю музыку сначала. Так до утра и промучились. «Мы в них, они – в нас, а к себе не пускают, сукины дети! Но вот, чуть забрезжило, выходит из ворот какой-то шпак и машет белым флагом: Сдаемся, мол. Велю подойти. Подходит. Смотрю – жид по всем статьям! Закипело сердце. «Ах, ты», думаю, «туды тебя растуды! Вот откуда зараза идет!» Развернулся – раз! Развернулся – два! Всю морду искровянил иуде проклятому. Кричу: «Сидоренко, прибавь!» Тот как саданет ему прикладом по затылку – жид кувырком и лежит. Гляжу – аминь. Оттащили в овраг и ждем новых послов. Матросня видит из окон такое дело и уже своего высылает. Бледный, трясется. «Матросы», говорит, «с повинной головой до вашего высокоблагородия. Сдаемся», говорит. «С повинной головой?» спрашиваю. «Сначала капитана Штейна убили, а как увидели, что не выходит ваше дело, так с повинной головой? Мерзавцы вы», говорю, «хамово отродье!». Съездил, для порядка, по зубам, арестовал и кричу в окна: «Сдавай оружие, матросы!» Те выходят… Выходят и несут по винтовке. Складывают, где приказал, в одну кучу, а засим отдаются, говоря высоким штилем, в руки правосудия. Мы их, голубчиков, конечно, сейчас же – цап-царап и на цугундер. Роты все щели оцепили – кошке не проскочить, не то, что матросу. К 9 часам всех матросиков зацапали, переписали и повели… Вот и вся история".

Из донесения ротмистра Васильева генерал-лейтенанту А.Н. Меллер-Закомельскому 28 ноября 1905 г.: "…В 3 часа дня начался с дистанции от 50 до 200 саженей бой между судами, стоящими в гавани, и с дистанции 2300 шагов полевые орудия стали обстреливать казармы моряков".

Исправляя свою репутацию, Брестский полк один штурмовал морские казармы, где всю ночь слышались залпы и одиночные выстрелы. К утру последние мятежники сдались, но многие успели убежать через порт. С первыми выстрелами, дабы уследить за настроением публики, я вышел на набережную поближе к перестреливающейся эскадре и наблюдал картину боя. На набережной сначала было много народа, но когда пули и снаряды, правда, единичные, стали залетать на набережную (шагах в 15 от меня из памятника адмиралу Нахимову в мостовую ударило несколько пуль шрапнели, там и разорвавшейся), народ кинулся бежать куда попало".

В течение наступившей ночи решительным броском батальонов Брестского полка казармы были взяты, и около 6 часов утра сопротивление на территории морского военного городка прекратилось окончательно. В руки штурмовавших казармы попали 1611 матросов, освобождены 19 штаб- и обер-офицеров, а также гражданские лица.

* * *

Спустя несколько дней после подавления мятежа, в полемику о больших, якобы, потерях при штурме морских казарм и самосудах вмешалась городская дума. С