По волчьим тропам - Макар Трофимович Последович

даже намеков на свою «деятельность» во время войны. Однажды вечером, основательно подвыпив, Тропашка стал хвалить Тхорика, дескать, тот метко стрелял при оккупантах. Тхорика от такой откровенности приятеля как будто кипятком обдало. Схватив обрез, он заорал в бешенстве:

— Ты, гитлеровская сволочь, лучше помолчи про мою стрельбу. Потому что я могу припомнить и твои развлечения. А их у тебя наберется как завязать! Ясно? Это кроме того, что ты делаешь сейчас. Ясно? Хочешь, чтоб я кое-что рассказал?

Черный Фомка едва их утихомирил. Вообще, если бы не Черный Фомка, так эта свора давно перегрызлась бы между собой и расползлась в разные стороны. Он всегда был настороже, а если и спал, то казалось, что желтоватые глаза его видят все вокруг даже сквозь сомкнутые веки.

Антон сначала боялся этого желтоватого холодного огня в глазах Черного Фомки. Так иногда поблескивают ночью глаза волка, который подбирается к колхозному табуну. Заснут пастухи — и острые клыки зверя безжалостно вопьются в трепещущую грудь жеребенка. Зверь набрасывается на свою жертву внезапно. Но как же он пугается, сжимаясь весь от страха, в случае промаха!..

Несколько раз, подав условный сигнал (клохтанье испуганной тетерки), Антон прятался в густой куст или укрывался за толстым комлем дуба. Черный Фомка выходил на свидание настороженный, стараясь, чтоб не хрустнул ни один сучок под ногами. Увидев, что на условленном месте никого нет, Фомка вздрагивал и с каким-то растерянным видом мчался в спасительную чащу. Антон хохотал и выходил из своего убежища. Фомка, услышав знакомый голос, возвращался на условленное место и предупреждал:

— Ты, Антон, брось эти свои фокусы. А-а? Становись так, чтоб не ты меня, а я тебя первый всегда видел. Я заранее должен знать, кто к нам пришел…

— Вот если бы рассказать ребятам, как испугалось их начальство!

— Ну-ну, еще что выдумаешь! Они ж и так распустились. Если б не держать их в ежовых рукавицах, одно мокрое место от них осталось бы…

Антон шел теперь на Волчью гряду и вспоминал разговор в кабинете Зорова, затянувшийся до позднего вечера. Особенно подробно расспрашивал Антона человек в синем бостоновом костюме. Он хотел знать, как бандиты одеты, какое у них вооружение, когда они ложатся спать и когда встают. Антон должен был рассказать, кто такой Воробей, каков его внешний вид, какие у него привычки, любимые словечки. Потом Данила Николаевич, как называл Зоров человека в штатском, опять попросил повторить приметы незнакомца, который недавно появился в банде: его рост, цвет волос, глаз, прямой или вздернутый у него нос, длинная или короткая шея. Ну и, конечно, как он одет, есть ли у него, кроме автомата, еще другое оружие. Его интересовало, о чем незнакомец говорил при Антоне, что отвечали ему бандиты…

Черный Фомка уже ждал Антона на условленном месте. После сигнала он сразу выскочил из-за густого орехового куста. Глаза Фомки светились каким-то необычным блеском. Антон передал ему папиросы, соль, две бутылки водки и предупредил:

— Ну, я, наверно, последние разы прихожу к вам…

— Это почему же? — недоверчиво прищурив желтоватые глаза, спросил Черный Фомка.

Антон выдержал его нетерпеливый и требовательный взгляд.

— Жениться задумал. Уже договорился с Верой. Вчера ездили в район, купили ей обновки и ручные часы.

Напряженный, острый взгляд Черного Фомки слегка смягчился. На тонких губах появилось что-то похожее на улыбку.

— Эх ты, жених! А я уже думал… Ну да черт с ним, что я думал! Хочешь посмотреть, как этот Слуцкий будет сейчас принимать от нас присягу? Какие-то сумасшедшие у него в голове планы!.. Пошли, сделаем после присяги по чарке — за новую армию. Жаль, что эта девка так быстро завлекла тебя в свои сети!..

Черный Фомка не договорил: навстречу шел Суконка.

— Скорее, Фома, в лагерь! — задыхаясь, проговорил он. — Новый командующий не дал нам даже допилить сухостоину. Говорит, что пора справлять его обедню…

— Не обедню, а присягу принимать, чучело ты гороховое! — сухо оборвал его Черный Фомка. — Застегни штаны, а то пузо сейчас на мох вывалится. Спадар[1] солдат называется!..

На небольшой поляне в чаще ельника горел костер, возле которого лежали Тхорик и Тропашка. На палке висело над костром ведро, в котором варился ужин. Ветер, колыхавший вершины елей, почти не проникал сюда. Антон заметил у костра прикрытый алюминиевой крышкой котелок, с которого почти не сводил глаз Слуцкий. Антон исподтишка глянул на «командующего», думая, правильно ли рассказал полковнику о его приметах. Да, уши у него действительно маленькие, как у крота, сизоватые, нос короткий, словно обрубленный, лоб высокий и выпуклый. Бросался еще в глаза его подбородок, выдававшийся вперед, как сапожная колодка. Одетый в мышиного цвета плащ, с черным немецким автоматом на груди, Слуцкий сидел на пне и делал время от времени какие-то пометки в блокноте.

— А, спадар Хвощ! — складывая и пряча блокнот в полевую сумку, заговорил Слуцкий. — Как я заметил, вы самый аккуратный человек в нашей воинской части. Очень жаль, что мы не можем с вами пока что как следует понять друг друга. Но я надеюсь, что вы вскоре, как и надлежит истинному белорусу, присоединитесь к святому походу. Сегодня, спадар Хвощ, мы закладываем фундамент наших вооруженных сил…

Бурливое клокотание в закопченном котелке, к которому Тхорик подгреб кучу раскаленных углей, перебило эту возвышенную и не совсем понятную для Антона речь. Оратор бросился спасать свое варево, но его опередил Тхорик, отодвинувший котелок от костра.

— Ай-ай, как это вы недосмотрели, спадар Тхорик? — проговорил Слуцкий с упреком. — Сами знаете, что у меня плохое пищеварение, и мне нельзя есть переваренное или недоваренное. Не то опять, как в самолете, начнет тошнить…

Антон заметил, что движения Слуцкого были рассчитаны до мелочей. Сняв крышку, он заглянул в котелок, потом наклонил к нему короткий тупой нос, понюхал и уже с довольным видом опять закрыл. Посмотрел на ручные часы с черным циферблатом и желтыми стрелками и бросил коротко, но властно:

— Спадар капитан! Подготовьте людей к присяге.

— Есть, спадар полковник, подготовить людей к присяге! — гаркнул Черный Фомка. — Становись!

Тхорик и Тропашка сразу вскочили на ноги. Суконка остался сидеть на месте — он, как заколдованный, смотрел на ведро, на плававшие в кипящей воде кусочки сала.

— Суконка! — прошипел Черный Фомка. — Ты что, глухой?

— Так ведь переварится, — нехотя поднимаясь, ответил Суконка. — Можно было бы присягнуть и после ужина.

— Не разговаривать! Становись! Где твое оружие?

«Заграничный подарок», которым был вооружен один из членов банды Филистовича-Слуцкого.

Суконка окинул равнодушным взглядом остальных вояк. У Черного