Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф
Книгу Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я очень хочу увидеться со всеми вами. Если у вас найдется для меня место, напишите мне.
И, несмотря на все мои слова, к которым семья, разумеется, отнесется с осторожностью, я искренне надеюсь, что никого из вас не коснулась эта депрессия.
Лучше сразу сообщите мне об этом.
Маргарет Робертс
Отель «Альберт»
Нью-Йорк
1 июня 1926 года
Дорогая миссис Робертс:
Когда пришло ваше письмо, я был в Бостоне, в свободное от экзаменов в Нью-Йоркском университете. В четверг я вернулся, чтобы сдать последний экзамен… Возможно, мы увидимся через несколько дней. Быть может, я приеду домой, хотя приглашения не отличаются ни теплотой, ни частотой, ни собственной склонностью.
В Бостоне я нашел дядю Генри [брат Джулии Э. Вулф, Генри Эддисон Уэсталл (1854 –1947) изображен как Баском Пентланд в романе «О времени и о реке» и Баском Хок в романе «Портрет Баскома Хока» (Scribner’s Magazine, апрель 1932 года)] дети кипят самыми горькими чувствами к нему. Они не были рядом с ним с тех пор, как умерла моя тетя [По словам ее дочери, Элейн Уэсталл Гулд, Лора Мэй Хилл Уэсталл умерла от недоедания в январе (Elaine Westall Gould, Look Behind You, Thomas Wolfe [Hicksville, N.Y.: Exposition Press, 1976], 114). [Лора Уэсталл – это Луиза Пентланд в романе «О времени и о реке»] Согласно их рассказу, смерть моей тети активно ускорялась из-за отсутствия еды, тепла и обслуживания. Он сжигал кокс или мягкий уголь, потому что это было дешевле – моя тетя с огромным поражением сердца была вынуждена постоянно находиться у топки, чтобы не замерзнуть. Он приносил ей испорченное мясо или дешевые супы, лгал о ценах, настаивая, что купил самый лучший стейк. Умирая, не в силах говорить, она указала пальцем на одну из своих дочерей, а затем на небольшую сумму денег, которую копила долгие годы – 60 долларов. Не сводя с нее глаз, он присвоил эти деньги, настаивая на том, что они предназначались ему. Он сам латал свою обувь, сам стирал белье и в последний год ее жизни готовил для нее еду в дыму печи, чтобы сэкономить газ. Теперь он попал в плен к англичанке среднего класса, 35 лет, которая льстит ему, подвозит до дома и чинит занавески. Хихикая, он сказал мне, что она «станет чем-то большим, чем друг» еще до конца года. Таким образом, имущество, которое скопил этот эгоистичный и ужасный старик – ему 74 года, и у него хороший тип старческого маразма, – перейдет к обычному охотнику за деньгами, его жена умрет, лишившись комфорта, его дети, которых он выгнал в мир – одну в отвратительный брак, запятнавший ее кровь и разрушивший ее здоровье, – будут лишены того небольшого комфорта, который могло дать его имущество.
От него я узнал подробности о двух миллионах моего дяди Уилла [Уильям Харрисон Уэсталл (1863 –1944)] и моей матери. Два года назад меня заставили заниматься работой, к которой я не испытывал никакой привязанности, в ущерб тем талантам, которые у меня были. Можно сказать, что меня не «заставляли», но я настаиваю на том, что деньги держали надо мной, как дубину. В последнее время та небольшая помощь, которую я получал из дома, чтобы прокормить себя (и, признаюсь, моя собственная неэкономность), была отменена. Тем временем я получаю безумные попытки фальсификации – темные намеки на «богадельню» и «старость» и настойчивое утверждение, что все было сделано «для детей» или для того, чтобы обеспечить «несколько долларов на старость». Мой дядя [Генри А. Уэсталл, с которым Вулф виделся в Бостоне], хихикая, сказал мне, что, по его мнению, моя мать не сказала мне (она была слишком осторожна), что строит в Бреварде отель стоимостью 100 тысяч долларов. Это произошло через неделю после письма, в котором я рассказывал о своей нищете. Таковы факты, и они являются предисловием к вашему письму. Вы, конечно, ошибаетесь, полагая, что я плохо воспринял ваше письмо. Я уважаю этот мотив и слишком доверяю вашей дружбе, чтобы носить с собой мелочь. Но меня простят, я знаю, и поймут, я верю, если я скажу, что короткая, но очень насыщенная и разнообразная жизнь подсказала мне, что все советы плохи – даже советы такого мудрого и понимающего человека, как вы.
Кроме того, если в этом деле вы видите только последствия будущего несчастья для меня [Здесь, вероятно, имеется в виду, что Вулф влюбился в миссис Бернштейн], – то что, скажите на милость, должно значить несчастье для меня, который звал вино, а получил пробку, и чей хлеб в детстве был пропитан горем. Неужели я настолько богат, что могу ударить любовь в лицо, прогнать единственное утешение, безопасность и покой, которые я когда-либо знал, и уничтожить себя в тот самый момент, когда мой ум и сердце, пылающие надеждой и зрелостью, как никогда прежде, обещают мне скорое освобождение.
Что ж, я не в настроении спорить. Слава Богу, я вырвался, во всяком случае, из одиозного рабства, вернусь домой и уйду оттуда свободным, потому что это уродливое чудовище, деньги, которые ломают волю и убивают мужество, изгнаны для меня. Я ничего не жду от своей семьи – ни сейчас, ни в будущем. Я отдал свою жизнь высоким вещам этой земли и могу сказать, что считаю любой долг, который был сделан, погашен усилиями и примером моей жизни; и я заверяю вас, что отныне я буду наносить удар в лицо дерзости, не признавая никаких обязательств там, где их не должно быть, и отражая любую враждебность по отношению к моей жизни и моему творению со всей энергией и жестокостью, на которые я способен.
В этом вы можете быть уверены: я верю, что вы были моим постоянным другом, что вы никогда не опускались до обычного повседневного деревенского вероломства, что в глубине души вы верили в меня и доверяли мне. Будьте уверены, по крайней мере, вас я захочу увидеть, когда вернусь домой.
Я отплываю на лайнере «Беренгария» 23 июня. До новых встреч,
С большой любовью.
Том.
Алине Бернштейн
Балтимор, Мэриленд
Отель «Эмерсон»
Четверг [3 июня 1926 года]
Дорогая!
Я только что сбежал от моего дикого друга, [Генри Стивенс был другом Вулфа из Эшвилла, который приехал на север, чтобы поступить в Йельскую юридическую школу, которую он окончил. Поведение Стивенса часто было неустойчивым, и он много пил. В 1933 году он покончил жизнь самоубийством. Вулф использовал его в качестве образа для персонажа Роберта Уивера в романах «О Времени
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Гость Ирина06 октябрь 17:50 Неожиданно понравилось, хотя и слабовато написано. Но романтично и без пошлости. А еще автору ну очень уж нравится слово... Невеста Ноября - Лия Арден
-
Гость Светлана06 октябрь 16:12 Абсолютно безграмотный текст. А уж сюжет вообще бред. Барышня дает пощечину боссу, да не одну. Автор не задумалась, что в жизни... Сладкое наказание - Вероника Фокс
-
Гость Светлана06 октябрь 09:06 Автор, книгу, перед тем как выставить на сайт, надо по крайней мере вычитать. Воспитательницу зовут то Нина, то Ирина, врач то... Папа для озорных апельсинок - Кара Мель