Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

собственные запасы газа на принадлежащих ей участках Северного моря, однако британские газодобытчики не могли или не хотели противостоять ценовому давлению со стороны СССР, в связи с чем правительство начало серьезно задумываться об импорте советского газа. Такую возможность с большим интересом рассматривали министр торговли лорд Трефгарн и министр энергетики С. Паркинсон. Помимо вопроса о транзите газа через континентальные страны Западной Европы начала обсуждаться перспектива прокладки нового газопровода, начинающегося в Советском Союзе и проходящего по дну Балтийского и Северного морей или альтернативно по территории Швеции. В таком случае газ для Швеции теоретически можно было бы транспортировать по будущей советско-британской газовой системе совместно с газом, предназначенным для Великобритании. Паркинсон утверждал, что для этого нужно только, «чтобы русские решили, смогут ли они реализовать проект прокладки газопровода в Великобританию». Англо-американский консорциум обратился к Советскому Союзу с предложением начать переговоры по поводу поставок советского газа на новую электростанцию, работающую на природном газе, которую планировалось строить в Ричборо, на южном побережье Англии. Компания British Gas также с большим интересом отнеслась к перспективе импорта красного газа[13].

Таким образом, казалось, все свидетельствовало о том, что на энергетических рынках Западной Европы в целом все более важную роль будет играть природный газ и, в частности, газ, импортируемый из Советского Союза. Уже в 1988 г. Москва полагала, что потребность Европы в природном газе «к концу века вызовет такой спрос, который можно будет удовлетворить только благодаря еще большей зависимости от СССР». К 1990 г. западные аналитики признавали, что «для транспортировки русского газа Европе совсем скоро потребуются новые магистральные газопроводы». Учитывая два фактора, которые, как считалось, способствуют диверсификации структуры поставок (т. е. сделку с Норвегией, заключенную в 1986 г., а также быстро увеличивающийся импорт алжирского газа по итальянскому транссредиземноморскому газопроводу), правительства западноевропейских стран смогли согласиться с тем, что с точки зрения энергетической безопасности строительство таких новых магистральных газопроводов вполне допустимо. Таким образом, на этом этапе казалось, что дальнейшее расширение торговли газом неизбежно[14].

Крупнейшая геополитическая катастрофа XX века?

Благодаря быстрому увеличению объемов экспорта газа в течение второй половины 1980-х г. Советский Союз приступил к переходу от нефти к природному газу в качестве основного экспортного товара. Нефть все еще удерживала главенствующие позиции, но газ быстро ее догонял – его доля в общем экспорте углеводородов удвоилась с 12,8 % в 1978 г. до 24,7 % в 1989 г. Однако вследствие падения цен на газ и на нефть доля углеводородов в общем объеме советской экспортной выручки уменьшилась с 52 % в 1984 г. до 36 % в 1989 г. Фактически общий доход от экспорта газа и нефти в конце 1980-х гг. за несколько лет уменьшился в абсолютном выражении, достигнув минимума в 1988 г., несмотря на рекордный объем продаж[15].

С исторической точки зрения было бы интересно понять, в какой степени более высокие мировые цены на энергоносители могли помешать судьбоносному спаду в развитии советской экономики в конце 1980-х гг. – ведь именно это часто называют главной причиной краха советской империи и распада СССР. Безусловно, сокращение доходов от экспорта нефти и газа внесло определенный вклад в быстро растущую задолженность СССР в течение последних лет этого десятилетия, и, хотя для анализа причин распада Советского Союза необходимо учитывать и ряд других факторов, нельзя исключать и того, что более высокие цены на нефть и на газ могли бы отложить крах империи на месяцы или даже на годы. Кроме того, выручка от экспорта была крайне необходима СССР для того, чтобы иметь доступ к передовым западным технологиям, от которых так сильно зависела советская экономика.

На самом деле распад Восточного блока начался не столько в СССР, сколько в Центральной Европе. В июне 1989 г правительство Венгрии решило открыть свои границы соседней Австрии. Это создало первую брешь в железном занавесе. Затем последовал ряд событий, которые спустя лишь пять месяцев завершились падением Берлинской стены. Потом в конце 1991 г. распался Советский Союз и образовались 15 независимых государств. Тем временем в январе 1993 г. Чехословакия разделилась на Чехию и Словакию. Разделение Югославии оказалось намного более болезненным и кровавым процессом, завершением которого стала декларация о независимости Косова, принятая в 2008 г.

В 2005 г. в своем Послании Федеральному собранию РФ президент В. Путин заявил, что «крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой [двадцатого] века»[16]. Для газовой промышленности главный вопрос состоял в том, окажется ли торговля природным газом между Западом и Востоком достаточно прочной для того, чтобы выстоять в этом политическом апокалипсисе. После заключения в 1968 г. самого первого газового контракта – договора между Австрией и СССР – Западная Европа импортировала советский природный газ уже в течение 23 лет без особых отклонений от контрактных обязательств. Однако сможет ли это сотрудничество пережить все политические и экономические потрясения, и если да, то в какой степени? Прочным фундаментом для торговли газом стали решения, принятые в период холодной войны, и традиции, установившиеся в это же время. Эта торговля обязана своим появлением основанной на принципах доверия кооперации между западноевропейскими газовыми компаниями и правительствами, с одной стороны, и коммунистическими правительствами и предприятиями – с другой. Кроме того, газовая торговля стала возможной благодаря способности тоталитарной системы заставить плановиков, инженеров и рабочих выполнить поставленные им задания. Крах коммунистической системы и распад Советского Союза внезапно нанесли сильнейший удар по этому социальному и институциональному фундаменту. Никто не знал, что может прийти ему на смену.

Несколько стран, ранее принимавших участие в газовой торговле, не просто пережили политическую революцию – они перестали существовать. При импорте красного газа Германия ранее взаимодействовала с СССР и Чехословакией. Теперь же компания Ruhrgas вдруг обнаружила, что оба ее партнера исчезли с карты Европы и что трубопровод, по которому в Германию поступал сибирский газ, теперь пересекал территории как минимум пяти «новых» стран: России, Беларуси, Украины. Словакии и Чехии. В это же время Германия столкнулась с проблемой интеграции бывшей ГДР, еще одной «исчезнувшей» страны, в западноевропейскую транспортную систему.

Еще один повод для беспокойства вызывал тот факт, что главное советское системообразующее газовое ведомство, Мингазпром, было разделено на несколько государственных компаний. Российская часть бывшего советского министерства была трансформирована в компанию РАО «Газпром», принадлежащую государству. Это была самая крупная из компаний – преемниц Мингазпрома. Однако сразу же стало очевидным, что разделить на отдельные участки единую систему газопроводов не так-то просто. «Наша система газораспределения структурирована таким образом, что разделить ее по границам стран – участниц СНГ практически не представляется возможным», –