Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

сумма для двух обнищавших бывших советских республик. В марте российское правительство предприняло еще одну попытку заставить Украину платить за газ, сократив объем поставок до минимума. У Украины также накопился большой долг перед Туркменистаном— главным преемником СССР в газовом бизнесе Центральной Азии. Туркменистану тоже пришлось сократить поставки газа на Украину. И в этом случае уменьшение объемов поставок имело ряд последствий для поставок в Западную Европу, где такие компании, как ÖMV и ENI, сообщали о падении на 50 % давления в трансавстрийском газопроводе. Еще одним импортером, который пострадал от этой ситуации, была Турция[31].

Президент Газпрома Р. Вяхирев жаловался, что невозможность получить оплату за поставки газа на Украину и в другие бывшие советские республики, а также за поставки внутренним потребителям создает «значительные сложности при финансировании новых проектов по добыче, обработке и транспортировке газа, а также по реконструкции существующей инфраструктуры». Практически полностью прекратилось строительство газопроводов. Не осуществлялось никаких работ по поддержанию технического состояния и модернизации газовых линий, простаивали компрессорные станции, не использовались другие важнейшие компоненты газовой инфраструктуры. Все это делало систему менее надежной и не могло не иметь негативные последствия для безопасности экспорта газа[32].

Взять зависимость под контроль

Европейская газовая промышленность с беспокойством следила за появлением новых тенденций в ранний постсоветский период. Однако, оценивая долгосрочные перспективы, западные газовые компании были не столь пессимистичны. Окончание холодной войны и переход стран Центральной и Восточной Европы к рыночной экономике расширили возможности модернизировать систему газопроводов бывшего Советского Союза с помощью западных технологий. При этом складывалось впечатление, что западные инвестиции смогут частично компенсировать отсутствие необходимого капитала. Европейские страны надеялись, что в течение нескольких лет страны СНГ перестанут спорить по поводу цены на газ и решат вопрос о неплатежах, что благодаря модернизации инфраструктуры и созданию стабильной системы контрактов значительно повысится техническая надежность поставок газа, что Газпром будет преобразован в «нормальную» газовую компанию, руководствующуюся принципами рыночной экономики и здравой бизнес-логикой, а также что с точки зрения надежности экспорта Россия в конце концов станет достойной преемницей Советского Союза.

При таком оптимистичном подходе большинство импортеров не считали необходимым сокращать зависимость Европы от российского природного газа. Главная цель, скорее, состояла в том, чтобы взять эту зависимость под контроль и управлять ею. В период холодной войны попытки не допустить срыва поставок газа осуществлялись в виде инициатив по укреплению – материальному и институциональному – межъевропейской газовой системы. Ключевыми задачами всегда были улучшение связей между региональными газовыми сетями и создание подземных газохранилищ. В постсоветский период западные газовые компании предпринимали попытки распространить эти инициативы на Россию и на транзитные страны, в связи с чем западные страны выходили на контакт с постсоветскими газовыми компаниями, предлагая им более тесное сотрудничество, возможности инвестирования и создание совместных предприятий.

Еще в 1992 г. компания Gas de France, которая в то время 31 % своего газа импортировала из России, совместно с Газпромом создала так называемый координационный комитет. Задача этого комитета состояла в том, чтобы «заниматься вопросами безопасности газовой транспортной сети, развивать проекты строительства подземных газохранилищ и сохранять энергию во всей газовой сети». Кроме того, в Праге и Братиславе были открыты офисы этого координационного комитета, на основе которых предполагалось создать совместные предприятия с самой важной центральноевропейской транзитной страной – Чехословакией. Компания Ruhrgas также попыталась играть активную роль в будущем российского природного газа, приняв участие в процессе приватизации Газпрома. К 2004 г. немцы приобрели 6,4 % акций компании, преобразованной из Министерства газовой промышленности. Заручившись поддержкой федерального правительства, Ruhrgas также приложила огромные усилия для того, чтобы сформировать «международный консорциум» газовых компаний, который состоял бы из Газпрома, Нафтогаза и Ruhrgas с возможным включением других западных импортеров. Предполагалось, что этот консорциум будет финансировать, модернизировать и осуществлять дальнейшее развитие объектов украинской транзитной инфраструктуры[33].

Ruhrgas, GdF, ENI и ÖMV мечтали приобрести доли в транспортных компаниях, которые занимались транзитом российского газа в Западную Европу. Однако добиться реальных успехов в этой области было непросто. Одна из причин состояла в том, что этим компаниям приходилось конкурировать с Газпромом, который тоже хотел усилить свое влияние на газовую транспортную систему. Дело закончилось тем, что российская компания стала главным зарубежным партнером нескольких центральноевропейских стран. Но Газпром скоро шагнул и за бывший железный занавес, продолжив свою экспансию в страны Западной Европы. В Германии у него уже были прочные позиции благодаря совместному предприятию с Wintershall. С аналогичными инициативами он обратился и к другим странам-импортерам. Кроме того, русские стали вести активные переговоры по поводу возможности использования подземных газохранилищ в Нидерландах. Газовая промышленность Нидерландов, ранее являвшаяся главным источником природного газа для Западной Европы, после завершения холодной войны из главного экспортера газа уже практически превратилась в провайдера «услуг, предоставляемых хабом». На большинстве голландских газовых месторождений добыча газа больше не осуществлялась, и теперь они использовались для регулирования нагрузки в более широкой западноевропейской газовой системе. Приобретя акции этих хранилищ, Газпром увеличил надежность своих экспортных операций, поскольку газом, хранящимся в Нидерландах, теперь можно было воспользоваться в случае возникновения проблем при транспортировке газа по беспокойному украинскому маршруту[34].

Деятельность, осуществлявшаяся в самой газовой промышленности, сопровождалась политическими мероприятиями, направленными на то, чтобы контролировать газовую зависимость. Правительства стран-импортеров стремились поднять вопрос о торговле газом на политических встречах с высокопоставленными чиновниками из России и из стран-транзитеров. На международном уровне уже предпринимались политические усилия по обеспечению безопасности газовых поставок Восток – Запад. Так, в еще 1990 г. от Комиссии ЕС поступило предложение создать «свод принципов, определяющих долгосрочное сотрудничество между ЕЭС и Советским Союзом в области энергетики». Благодаря этой инициативе была разработана так называемая Энергетическая хартия, подписание которой состоялось в 1994 г. Хотя в итоге Россия так и не ратифицировала этот документ, Москва считала, что хартия является лучшей основой для обсуждения вопросов о транзите газа на международном уровне[35].

После подписания Энергетической хартии был принят ряд дополнительных мер, главным образом со стороны ЕС, по повышению безопасности поставок газа. Свою главную задачу Брюссель видел в том, чтобы продвигать либерализацию европейского рынка газа. Однако все эти усилия ЕЭС тесно переплетались с инициативой председателя комиссии Р. Проди, выдвинутой на саммите ЕС – Россия, который состоялся в Париже в октябре 2000 г. Его предложение состояло в том, чтобы начать «диалог по вопросам энергетики между ЕС и Россией». Этот диалог существенно продвинул вперед процесс дальнейшей разработки широко обсуждаемой в ЕС концепции газовой либерализации. Предлагаемые ранее варианты были