Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

Я вернулся в Австралию и на две недели самоизолировался в нашем доме в Малени. Мир изменился для каждого. Начались два года, когда международные поездки были под запретом. Общение с людьми свелось к видеочатам и соцсетям.

К моему большому огорчению, к мнению всяких мракобесов прислушивались не меньше, чем к научным фактам и опыту настоящих экспертов. Два года пришлось сидеть на одном месте и страдать от интеллектуальной фрустрации. Многие мои друзья, охваченные страхом, начали игнорировать проверенные меры, такие как маски и социальная дистанция, и в конечном итоге погибли.

Через несколько месяцев пандемии больница, где я работал, уже не занималась ничем другим, кроме неотложной помощи. Благодаря своей изолированности и запрету на авиаперелёты Австралия избежала того бедлама, который разразился в Нью-Йорке и европейских столицах, – мы видели всё это только в новостях. И, конечно, жуткое впечатление производило то, как в Дели сжигали покойников прямо на парковках.

Прошло почти два года пандемии, перелёты в Австралию и из неё были по-прежнему запрещены, но по стране путешествовать разрешалось. Саншайн-Кост усеян невысокими холмами. Там много молочных ферм. Мы с Паулой часто ходили вдоль ручья Оби-Оби, выгуливая Порцию и Фиби, наших стаффордширских бультерьеров.

В конце 2021 г. я начал замечать, что мне всё труднее забираться на холм. Иногда я просыпался рано утром с несварением желудка. Вскоре я понял, что это симптомы сердечно-сосудистого заболевания. От болезни сердца в возрасте шестидесяти семи лет умер мой отец, переживший первый инфаркт, когда ему ещё не было пятидесяти. В отличие от него, вес у меня был в норме, к тому же я не курил. Я следил за давлением и уровнем холестерина, уже несколько лет принимал статины и препараты, понижающие артериальное давление, однако я понимал, что нужно обследование. ЭКГ оказалась в норме, однако уровень кальция в коронарной артерии был неясный. Учитывая семейную историю, кардиолог порекомендовал сделать ангиографию.

Я занялся этим в конце сентября, но ангиографию прекратили после всего нескольких минут: тут же нашли стенозы в артериях, и стентирование было невозможно. Необходимо было делать шунтирование – его назначили на следующую неделю.

Я сам выбрал себе хирурга и анестезиолога, прекрасных врачей Брюса Гарлика и Джона Кейса, которых знал с ранних стадий их медицинской карьеры. Через неделю я очнулся в операционной после тройного шунтирования, а всего в нескольких дюймах от меня улыбалась Паула. «Привет, зай!» – громко и весело сказала она. Я вернулся в мир живых.

Конечно, было больно – но я не уставал себе повторять, что лучше так, чем однажды упасть замертво. Неделю я провёл в больнице, где начал потихоньку двигаться: ходил по коридорам в сопровождении физиотерапевта. Как только я сумел преодолеть лестничный пролёт, меня выписали.

Жизнь теперь двигалась с черепашьей скоростью – однако у меня созрел план действий. Добравшись домой, я налил себе бокал красного вина и запостил фото в «Фейсбук» и «Инстаграм»[45] – пора дать весточку родным и друзьям. Я снабдил фотографию постом:

«Некоторые из вас, наверное, помнят такого английского путешественника сэра Ранульфа Файнса, первого человека, достигшего обоих полюсов во время Трансглобальной экспедиции. В возрасте пятидесяти девяти лет он пережил инфаркт, а потом операцию по шунтированию сердца и четыре дня пролежал в коме.

Через шестнадцать недель после операции он пробежал семь полных марафонов за семь дней на семи континентах. Через шесть лет после операции – с третьей попытки забрался на Эверест. Его автобиография называется “Злой, двинутый и очень опасный”.

Теперь давайте расскажу, как у меня прошла неделя. Я до этого несколько недель сдавал анализы, потому что у меня появилась одышка, стало трудно подниматься в гору и заметно побаливало в груди. В пятницу в “Уэсли” мне сделали коронарное шунтирование. Ровно через неделю я сижу дома и отлично себя чувствую. Инфаркта у меня не было, так что сердечная мышца работает на ура.

Я теперь проживу ещё двадцать лет – а мог бы внезапно помереть через два-три года. Что я хочу сказать: очень легко списать симптомы на “старость не радость”, “за пандемию обленился” и “просто поправился на пару кило”. Идите к врачу ДО ТОГО, КАК у вас остро заболит в груди или остановится сердце.

Сэр Ранульф, конечно, особый случай – и он слегка двинутый, но план должен быть у каждого.

Не пройдёт и четырнадцати недель, как я отправлюсь в горы Гласс-Хаус. Февраль – треккинг в Тасмании. Июнь – стокилометровый поход “Оксфам”. 24 сентября, годовщина операции, – базовый лагерь Эвереста».

Я отлично понимал, что счастливо отделался. Теперь главное было – получить максимум от времени, которое у меня появилось: как можно чаще общаться с родными и достичь как можно большего.

Начал я с того, что каждый день проходил пятьдесят метров по улице и обратно до дома. Через несколько дней я одолел квартал. Дышать стало уже не так больно. Рёбрам и грудной кости нужно несколько недель, чтобы зажить окончательно. Через пару недель я смог медленным шагом пройти километр. Через три недели – прошёл два километра вокруг заказника Мэри-Кернкросс близ Малени. Через месяц я стал дважды в неделю ходить на реабилитацию в больничный спортзал.

Через шесть недель мы с Паулой взобрались на одну из гор Гласс-Хаус. Это была гора Нгунгун, мы прошли всего три километра и поднялись лишь на двести метров, но я всё равно очень радовался. Через два месяца пришла пора снова сесть на гребной тренажёр, и грудина держалась хорошо.

После Нового года я стал проходить десять километров в день, и мы забронировали тур в Тасманию. В начале марта мы с Паулой безо всякого труда одолели трек Трёх Мысов. К сожалению, июньский стокилометровый поход отменили из-за плохих погодных условий, но запланированная поездка в Непал пока не сорвалась.

Со мной собирались мой сын Джордж и зять Бреди Дугган, для которого это была первая поездка в Гималаи. Интересно, как получится в итоге: он меня будет тащить на себе – или я его?

В начале сентября 2022 г. я снова прибыл в Катманду. Через пару дней ко мне присоединились Джордж и Бреди, и нам удалось попасть на редкий рейс в Луклу. Ещё не закончился сезон муссонов, погода стояла тёплая и влажная. Нашим проводником снова выступал Чхиринг: поход получался камерный, приятельский.

Мы прибыли в базовый лагерь Эвереста 17 сентября – ровно за неделю до годовщины операции. По дороге мы повстречали Geordie[46]