Он увидел солнце. Егор Летов и его время - Александр Витальевич Горбачев

до конца научившегося обращаться с цифровой техникой. Слушателям, не ведавшим, как все должно быть, казалось, что этот странный, комковатый, почти лишенный нюансов звук так и задуман; на деле же впервые в жизни Летов выпустил в свет запись, качеством которой сразу был недоволен. «Альбомы очень плохо сведены, – объяснял он. – Записаны очень хорошо, а сведены плохо. <…> Половины записанных инструментов просто не слышно, из другой половины каша, что-то таинственно выпирает, чего-то вопиюще не хватает».

«Это были его первые неудачи – ну, как он сам считал, – вспоминает Максим Семеляк. – Вообще, Летов второй половины 1990-х – в некотором смысле человек проигравший. Стало окончательно понятно, что никакого здесь коммунистического реванша нет и быть не может, и его бравада постепенно иссякла. И потом, все-таки быть против и быть сознательным маргиналом – это несколько разные вещи. Я не думаю, что маргинализация его радовала. Он достаточно серьезно, без кокетства относился к своей популярности. Ему было важно донести то, что он делает, до максимального числа людей. А эти два альбома, в которые он вложил такое количество сил, прошли почти незамеченными».

В общем, неудивительно, что к концу девяностых годов Егора Летова настиг самый длительный в его жизни творческий кризис.

Егор Летов в Москве, октябрь 2007 года. Фотография: Лена Авдеева

Глава 8

Скорый поезд вглубь себя

В мае 1998 года «Гражданская оборона» приехала с концертом в Саратов. Летов, который к тому времени уже успел дать пламенное интервью местному телевидению, вышел на сцену неровной походкой и сбивчиво поприветствовал собравшихся: «Ребята, ребята, я такой же, как и вы все, блядь, мы все вместе. Мы все вместе живые, и нам всем хреново по разным причинам». Выступление продлилось полчаса. В какой-то момент Летов стянул с себя майку и пел, опустившись на колени, а то и вовсе лежа – как хорошо сформулировал местный журналист: «Худой, пьяный, одинокий и несчастный маленький нелепый человечек на сцене просто умирал, и „кромешная, пронзительная, хищная, отчаянная стая“ голосила в нем». По словам одного из омских друзей Летова, потом он вспоминал об этом так: «Представляешь, просыпаюсь, а я лежу на сцене, идет концерт, и я что-то ору в микрофон».

Через три дня они выступали уже в Петербурге, в «Полигоне» – и там происходило примерно то же самое. «Этот концерт, а также концерт в Саратове того же года был квинтэссенцией того, что представляет собой животный рок-н-ролл, – вспоминал потом Летов. – Во время „Прыг-скока“ я, помню, упал и видел небо и звездное пространство над собой. Это, конечно, редкостное, невероятное проявление Чудовищного Театра».

В июле 1998 года Летов прибыл в Барнаул: местным журналистам он заявил, что «Гражданская оборона» распадается, у группы будет новый состав, так что пока он играет акустику. На разогреве выступал рок-бард Александр Подорожный. Зал был забит. Как вспоминал Подорожный, поначалу его хорошо встречали, а потом стали требовать хедлайнера: «А он пьяный в стельку, встать не может». Когда Летов все-таки вышел на сцену, он вместе с Подорожным стал орать в микрофон: «Где ваша родина?!» Потом Летов безуспешно попытался исполнить несколько песен, потом предложил собравшимся задавать вопросы, а потом, по воспоминаниям одного из зрителей, «какие-то малолетки подозвали его на край сцены, стащили за куртку на пол и начали пинать». Когда Летова подняли обратно, на сцену вылез молодой человек, снял штаны и продемонстрировал музыканту задницу. Концерт так и не состоялся.

Через год, весной 1999-го, «Оборона» впервые собралась на гастроли в дальнее зарубежье – причем сразу в США. Тем временем, аккурат в конце марта, силы НАТО начали бомбить Белград: формальным поводом стал отказ Сербии прекратить войну в Косово, при этом альянс не согласовал свои действия с Советом безопасности ООН. Летов пришел в ярость, но решил, что в Америку ехать стоит тем более: он заявил, что «Оборона» проведет тур под названием «America! Fuck Off!» «Это будет плевок в лицо врагу, прямо в упор. Ради этого и поедем, – говорил он. – Я думаю, это будет наш первый и последний концерт в Америке, потому что нас немедленно вышлют оттуда». Примерно так и получилось: после первого концерта в Нью-Йорке организатор гастролей просто пропал – то ли испугался пламенного антиамериканского заявления со сцены, то ли просто не сумел продать билеты на остальные выступления (так это исчезновение трактовал Кузьма Рябинов). Оставшееся до возвращения время музыканты коротали в мотеле в Балтиморе. «Егор с Натальей решили дать „страх и ненависть в Лас-Вегасе“ по полной программе, и они его дали! – рассказывал Сергей Попков. – Когда выписывались, латиноамериканские горничные в ужасе входили в их номер, там как в кино: все как положено у рок-звезд, полный разгром и шатание».

С концертами в России у группы в тот год тоже было худо. Помимо прочего, сказывался очередной экономический коллапс, случившийся после того, как в августе 1998-го российское правительство отказалось расплачиваться по государственным облигациям – курс рубля рухнул, несколько крупных банков лопнули, не выплатив деньги вкладчикам, тысячи людей обеднели в одночасье, потеряли бизнесы и работу. Все это впрямую влияло и на жизнь Егора Летова, который, как и большинство российских музыкантов в ту пору, зарабатывал только выступлениями. Как пишет в своей книге Максим Семеляк, «Летов сдавал бутылки и собирал мелкую картошку, которую выкидывали за ненадобностью с окрестных дач. Жили на аспирантскую стипендию Наташи».

«Оборона» находилась в кризисе – это было заметно даже людям, сохранявшим лояльность группе и в самые стремные моменты. «Летов, вызывающий сожаление – это что-то новенькое», – писал об очередном изданном на кассетах концерте Алексей Коблов. Выступление в Пензе, организованное «Трудовой Россией» Виктора Анпилова, было отменено – как Летов объяснял потом, партийцы не хотели ассоциироваться с группой. Концерт в Курске не состоялся якобы из-за того, что в клубе не соблюдались правила пожарной безопасности (точно так же в России 2010-х срывали выступления политически неугодных групп, грозя промоутерам и площадкам официальной проверкой с предсказуемыми результатами). Концерт в Пскове, по данным журналистов, запретило областное управление культуры.

Когда они все-таки выходили на сцену, это зачастую грозило катаклизмом. В Новосибирске Летов пел сидя, потому что не мог стоять на ногах. Сцену охраняли солдаты внутренних войск и ОМОН. «Когда солдатики эту толпу уже не могли сдерживать, выбегали омоновцы и кулаками людей утрамбовывали обратно в зал, – вспоминал фотограф Андрей Кудрявцев. – Время от времени девочки теряли сознание, омоновцы их вынимали за ноги и клали рядочками с одной и другой стороны от сцены».

Еще хлеще получилось в Ижевске. Евгений Махно был вынужден одновременно отдуваться за ритм- и соло-гитариста, группа играла черт знает как, а Летов во время