"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Мейсон подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, в спальни хозяев дома. Он положил руку на перила и неуверенно и несмело сделал первый шаг.

Именно в это мгновение он почувствовал, как сзади ему на плечи легли руки Вирджинии. Мейсон не поворачивался, ожидая, что произойдет дальше. Он и сам не знал, что хотел услышать, и что должно произойти дальше.

Лишь одно было ему известно — сегодня, здесь, в этом доме не он будет проявлять инициативу, не он будет подчинять женщину своей воле. Он вспомнил вопрос, заданный Вирджинии несколько дней назад на предварительном слушании помощником окружного прокурора:

— Вы любите доминировать над мужчинами?

Хотя тогда она не ответила, Мейсону сразу стало понятно, что это именно так. Несмотря на то, что он никогда прежде не ощущал себя жаждущим подчиняться женской воле, какое‑то смутное, глубоко сокрытое желание подобного рода всегда жило в его душе.

Он услышал возбужденное, неровное дыхание Вирджинии:

— Мейсон… — едва слышно сказала она.

Он по–прежнему стоял к ней спиной, не в силах даже шевельнуться.

Воспользовавшись его оцепенением, Вирджиния осторожно расстегнула на нем пиджак, сняла его с плеч мужчины и бросила на пол.

Мейсон почувствовал, как к спине его прикоснулась полуобнаженная плоть. Он чувствовал нежную бархатистую кожу ее пышной груди, которая словно обжигала его даже сквозь тонкую материю рубашки. Он почувствовал, как сердце начинает вырываться у него из груди.

Вирджиния наклонила к себе его голову, легко поцеловала в шею, влажным языком прикоснулась к мочке уха, укусила ее, а потом развернула мужчину к себе лицом и призывно посмотрела в глаза.

Мейсон увидел, что на плечи Вирджинии наброшен тонкий ночной халат из белого атласа, который сейчас был расстегнут. От того, что Мейсон увидел под халатом, у него перехватило дыхание. Невозможно было высказать словами то очарование, которое она сейчас излучала, которое грело, обжигало, ослепляло все вокруг. Слова застряли у него в горле, когда ему стала видна пышная округлость мраморно–белой груди.

Вирджиния заметила, что Мейсон смотрит на ее грудь, но не застегнула халат, а только в каком‑то полузабытьи прильнула к Мейсону, отчего халат еще больше распахнулся, обнажая светлую полоску живота с белым пятнышком пупка и белые кружевные трусики.

Тело Мейсона охватила дрожь, но он стоял, опустив руки, и этим как бы призывал Вирджинию к действию. Именно так она все и поняла.

Мейсон не шевелился, боясь отпугнуть Вирджинию, но еще больше боясь испугать самого себя. Он был по–прежнему неподвижен, когда ее руки развязывали затянутый на его шее узел галстука и расстегивали пуговицы белой рубашки.

Он прикрыл глаза, не осмеливаясь взглянуть на Вирджинию.

И вдруг его губы сами собой нашли рот Вирджинии. Мейсон на мгновение открыл глаза и увидел направленный на него горящий взгляд. Красивые крылья прямого носа Вирджинии трепетали и вздрагивали. Медленно положив свои руки ему на плечи, она запрокинула голову и прижалась к нему. Ее язык раздвинул его губы и оказался у него во рту. Мейсон приник к этим пухлым кроваво–красным подушечкам, чувствуя, как они шевелятся под кончиком его языка.

Затрепетав от сладостного упоения, они чуть не задохнулись от охватившего их счастья. Рука Мейсона попала под халат и, обняв тонкий гибкий стан, он прижал ее к себе, чтобы она почувствовала в нем мужчину, второй рукой он стал гладить ее грудь и теребить соски.

Казалось, все пойдет обычным путем, и Мейсон уже стал опускать свою руку все ниже и ниже, туда, где тонкая, едва заметная кружевная полоска прикрывала трепетавший низ живота. Мейсон не выдержал и, порывисто нагнувшись, приник губами к ее обнаженной груди. Но она вдруг оттолкнула его от себя, словно пытаясь оторваться, избавиться от него. Он уже успел испугаться, что сделал что‑то не так, однако Вирджиния тут же еще крепче схватила его за плечи, а ее острые ногти вцепились в тело Мейсона. Вирджиния вновь привлекла его к себе и крепко впилась в его раскрытые губы.

Мейсон стал торопливо шарить рукой по ее груди, сладостно ощущая нежное обнаженное тело. Вирджиния побледнела, капельки испарины мелким бисером покрыли ее лоб и щеки.

Он уже не осознавал, что делает. Его руки, повинуясь мужским инстинктам, заскользили вниз, туда, где под тонкими белыми кружевами скрывалось лоно любви.

Ему показалось, что Вирджиния уже была близка к обмороку. Он судорожно рванул за резинку трусиков, однако в этот момент Вирджиния, словно очнувшись от глубокого забытья, сбросила с себя его руки. Он снова попытался обнять ее, но она вывернулась, скользнула в его руках, и он почувствовал, как его ладони впустую пробежали по точеному телу Вирджинии и заскользили по атласу халата. Сейчас Мейсон ощутил легкий холодок ткани и пульсацию под ней живой плоти.

Он рванулся, пытаясь схватить и удержать выскальзывающее из его рук манящее, притягательное женское тело.

В этот раз ему удавалось удержать ее возле себя. С предельной осторожностью, давая женщине возможность привыкнуть к каждому его движению, он пробирался к драгоценному сокровищу. Вирджиния несколько раз нервно вздрагивала и бессознательно порывалась остановить его, даже хватала его руку, но не отталкивала ее, а лишь задерживала, стараясь не допустить туда, куда он направлял ее.

Он уже с ужасом чувствовал, что теряет самообладание, когда Вирджиния все‑таки продемонстрировала ему, что она не такая, как остальные, обычные женщины.

Резко оттолкнув его от себя, Вирджиния вырвалась. Затрещала ткань халата, и изрядный кусок тонкого белого атласа остался в руках Мейсона.

Судорожно дыша, Вирджиния бросилась бежать наверх по лестнице, ведущей в спальню. Мейсон окончательно потерял голову и рванулся за ней.

Через несколько ступенек ему удалось догнать женщину, и, когда она выскочила на площадку между двумя лестничными пролетами, Мейсон обхватил ее за талию.

Даже если бы ступеньки и площадка деревянной лестницы не были покрыты мягким ковром, Мейсон все равно не почувствовал бы боли, падая на локоть, — он уже ничего не чувствовал, кроме исступленного животного желания обладать этой женщиной и отдаться ей. В порыве поглотившей их страсти, они стали барахтаться на площадке, пытаясь одновременно овладеть друг другом и не дать друг другу овладеть собой. В конце концов Мейсон оказался под Вирджинией. Она уселась на него верхом, торопливо расстегивая последние пуговицы на рубашке. Не в силах сдержаться, он дрожащими руками сорвал пострадавший от порыва страсти атласный белый халат и, притянув к себе Вирджинию, впился губами в уже твердый сосок ее груди.

Он почувствовал, что от Вирджинии исходил пьянящий аромат свежего душистого тела. Каждая мельчайшая деталь ее