Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

Один из крупнейших историков XX века погиб как герой Сопротивления, однако успел свершить революцию. С 1929‐го и по крайней мере до 1969 года журнал “Анналы”, основанный в том числе Блоком, изменил историографию. Вместе с другими французскими историками Блок расширил территорию, на которую предъявляли права историки. Он не только сам по себе был очень привлекательным человеком. Широта его кругозора доказывает: историк может отправиться туда, куда ему заблагорассудится, и заниматься тем (от экономики до географии, от климата до статистики рождаемости), чем историки пренебрегали или считали выходящими за рамки своей компетенции. Блок писал не только о монархах и полководцах, но и о сандалиях, судах и сургуче. Вы знали, например, что капусту, важную часть рациона человека с 4 тысяч лет до н. э., популярной сделали кельты?

Блок – ассимилированный эльзасский еврей из семьи преподавателей (отец был профессором древней истории в Парижском университете) – родился в Лионе в 1886 году и учился в Париже, Берлине и Лейпциге, добиваясь профессионального признания. В то время историческая наука извлекала пользу из государственной поддержки. Возникали научные журналы. В 1896–1897 годах в Сорбонне начали читать курс историографии под руководством Шарля Сеньобоса и Шарля-Виктора Ланглуа, которые сделались наставниками Блока[624]. Именно они дали ему понять, что историки должны не сосредоточиваться на великих людях и великих событиях, а следить за эволюцией институтов и переменой общественно-экономических условий. Этот взгляд, histoire totale, станет мантрой Блока. Второй важный наставник, Анри Бергсон (из парижского Коллеж де Франс), утверждал, что прошлое не следует механически делить на искусственные блоки времени и пространства, что историкам нужно выработать “гибкие” мерки и широкие границы, лучше соответствующие пониманию условий человеческого существования[625]. Третий наставник, в 1900 году неисторик, Анри Берр, основал еще один журнал, Revue de Synthèse Historique, и выступал против специализации в науке и за синтез всех гуманитарных наук.

Парижские годы (1909–1912) стали для молодого Блока бурным временем. В кругу друзей-ученых, в крупном интеллектуальном и культурном центре более чем с 2,5 миллиона жителей, он работал над докторской диссертацией (о французских крестьянах-сервах XIII века). В конце 1912 года он получил первую преподавательскую должность и отправился на год в лицей в Монпелье, в 10 километрах от побережья Средиземного моря. Следующей осенью Блок переехал в Амьен (чуть более крупный город примерно в 130 километрах от Парижа) и снова преподавал в лицее, обучая детей пятнадцати – восемнадцати лет. В том году двадцатисемилетний Блок написал рецензию на книгу Люсьена Февра (1878–1956), раскритиковав его витиеватый стиль, а также невнимание к социально-экономической истории Средневековья – еще не зная, что он и Февр станут близкими друзьями и коллегами.

Вскоре карьеру пришлось отложить. Когда в августе 1914 года немцы напали на Бельгию, Блок – полноватый, близорукий ученый, готовый на все ради своей страны, – поступил на военную службу (“без радости, но решительно”[626]). Блок получил звание сержанта. Его полк охранял мосты у бельгийской границы, в долине Мааса. Если не считать четырехмесячной командировки в Алжир, Блок до конца войны (после 1916 года главным образом на востоке Аргонского леса) оставался на передовой и перенес тяжелую бомбардировку, газовую атаку, болезнь (той, первой, зимой он едва не умер от брюшного тифа), частую потерю друзей, крайние лишения и многочисленные жуткие стычки с врагом. Блок научился различать по цвету дыма выстреливаемые снаряды со взрывателями ударного и дистанционного действия. В марте 1916 года Блок повел отряд в атаку, чтобы отвлечь немцев от главного удара по французским позициям, и за тот бой был награжден. В другой раз он в одиночку отправился в разведку, и ему пришлось возвращаться к своим окопам ползком, под постоянным обстрелом. Блок рассказал обо всем этом в “Воспоминаниях о войне”. Он сравнил переживания человека, попавшего под обстрел, с общением с надоедливым чудаком на вечеринке: и то и другое сбивает с толку и лишает самообладания. И это не позерство. Блок, сохранявший в бою исключительное хладнокровие, оказался прекрасным офицером – решительным, компетентным, изобретательным и, как отметило командование, “пользующимся безусловным авторитетом у солдат”. Войну Блок окончил в звании капитана и с орденом Почетного легиона – высшей французской наградой.

После войны Блок занял пост младшего преподавателя истории Средних веков в Страсбурге (город возвратили Франции по Версальскому договору). При немцах университет приобрел богатые возможности, а французы решили превратить его в образцовый и привлекли лучшие кадры. Вскоре исторический факультет стал одним из крупнейших во Франции, и среди старших коллег Блока оказался “велеречивый” Люсьен Февр. Они встретились во время войны: Февр тогда согласился опубликовать первую статью Блока. Тот немедленно засел за работу, но во время отлучек в Париж у него появились другие интересы. В июле 1920 года Блок вернулся в столицу и женился на Симоне Видаль, дочери генерального инспектора дорог и мостов. В этом браке родилось шестеро детей.

Следующие семнадцать лет, проведенные в Страсбурге, стали для Блока периодом почти лихорадочной деятельности. Он преподавал, один за другим подготавливая исключительно обстоятельные курсы. Некоторые студенты считали его отстраненным и слишком придирчивым, а списки рекомендуемых книг (на нескольких языках) – пугающе длинными, но большинство ценило его за заботу о благополучии подопечных и их семей. Сам Блок все больше проникался симпатией к не уступавшему в энергичности Февру. Кэрол Финк, лучший биограф Блока, отметила: “Разумеется, сдержанный характер младшего Блока и энергичный характер старшего Февра сильно различались. И все же этот удивительный дуэт, сильный и противоречивый, производил неизгладимое впечатление” на коллег и студентов[627].

Книги они писали порознь. В 1920 году Блок опубликовал высоко оцененную диссертацию “Короли и сервы. Глава из истории Капетингов”. Через четыре года, воспользовавшись своим военным опытом оценки слухов и дезинформации, он написал одну из самых известных своих книг, “Короли-чудотворцы”, в которой изучил бытовавшее более восьми столетий мнение, будто король прикосновением способен излечить подданных от золотухи (наружного туберкулеза). Блок задался вопросом, почему люди верили слухам и как это сказалось на отношениях короля с народом. Исследование, автор которого пользовался данными медицины, психологии, социальной истории и культурной антропологии, стало новаторским. За этими книгами последовала даже более известная “Характерные черты французской аграрной истории” (1931), принесшая Блоку звание “отца исторической антропологии”. Блок был полон решимости, по его словам, “сокрушить” (briser) категории устаревшие, обманчиво удобные или же такие, которые опираются только на политику, войну и дипломатию. Во имя “человеческой истории” (l’histoire humaine) он выступил против всех доктрин – в первую очередь против стремления к чрезмерной упорядоченности, любимой