Давайте помолимся! (сборник) - Аяз Мирсаидович Гилязов

Сергея Сергеевича, письма, последние записки Лены стали кормом для ненасытной псины. Если бы я изо всех сил воспротивился, потребовал, в конце концов, чтобы привели начальника лагеря, или по крайней мере переполошил криком весь БУР, попросил у товарищей помощи, эти дорогие записи, возможно, и не пропали бы. Ведь в зоне-то мы частенько радовались: «Пятьдесят четвёртый год же, наше время пришло!» Но выйдя на работу, снова проявляли бесхребетность, мягкотелость, стержня не хватало нам, стержня!.. Откровенно говоря, у меня при себе было некоторое богатство: наручные часы и немного денег. Если бы я стал возражать, тот пёс обязательно нашёл бы мой «клад», спрятанный на дне коробки с зубным порошком! Пожалев деньги и часы, пожадничав, я пожертвовал воспоминаниями о друге. Что я видел в этой жизни, какие там часы, какие деньги? Купленные за 220 рублей часы «Победа» я очень любил, дорожил ими! Прости меня, Всевышний, не держи на меня обиду, Сергей Сергеевич.

Мудрым он был, светлой души человеком! «В зоне меня только поэзия выручала, Пастернак, Мандельштам спасли от смерти. В зоне часто били меня, два раза рёбра ломали. Они месят, а я окровавленным ртом шепчу стихи Пастернака. Те ещё сильнее зверствовать начинают!.. Но в итоге всегда побеждал я. В жизни нужно хотя бы разок ощутить себя победителем, Аяз! Победителем! Это сладкое слово, великое слово – Победа!»

Приведу один пример мудрости и прозорливости Сергея Сергеевича. Если смерть Сталина нас осчастливила, то конец Берии пронёсся ураганом радости по зонам! В июне 1953 года в Москве, в Большом театре состоялась премьера оперы Шапорина «Декабристы»137. На просмотр собрались члены Политбюро и правительства. А среди них… Л. П. Берия не упоминался. С газетой, сообщающей об этом событии, Сергей Сергеевич прибежал ко мне. «Берии нет! Свергли палача! Пристукнули его… А то мы не знали, кто такой Берия на самом деле!» – сказал он, не скрывая радости. Был у моего старшего товарища талант предвидения. Иногда он даже приводил меня в изумление. Когда после смерти Сталина в кресло руководителя страны взобрался Г. М. Маленков138, Сергей Сергеевич был безмерно этому рад. «Наконец-то, – говорил он, – во главе России встал настоящий русский лидер!» Мне показалось очень странным, что человек, прежде никогда не любивший делить людей по национальному признаку, одинаково сердечно общавшийся и с евреями, и с грузинами, вдруг поставил на первое место национальную принадлежность Маленкова. «Маленков русский, не пойдёт он по сталинской дороге и умрёт совсем по-другому», – говорил Сергей Сергеевич, но в этот раз он сильно ошибался. Маленков остался верным прочерченному большевиками пути, на этой дороге и споткнулся, и морду разбил. Убрали его, выгнали. И Маленков, в известный исторический период державший страну в кулаке, окончил свой жизненный путь, опустившись до уровня старосты маленькой церквушки. Только одному Богу известно, кто из нас в какие ворота войдёт и из каких выйдет!

В конце пятьдесят четвёртого года Сергей Сергеевич известил, что начал преподавать в школе: «Моё тёплое к тебе отношение неизменно, и не изменится никогда», – повторял он в каждом письме. На немке по имени Лида женился мой друг, но и тогда не забывал обо мне, от него приходили посылки и даже денежные переводы… Ну а письма… вот они! Как зеницу ока храню я последние весточки моего сердечного друга, чью стойкость духа не сломили никакие ветра-ураганы…

Почему же мы не переписывались, когда он жил в Смоленске?! Здесь, буквально за околицей Москвы, находится этот город!.. Почему не встретились? Не сломленные тюрьмой сердца, выйдя на свободу, покрылись сажей равнодушия, что ли?.. Почему мы, вчерашние арестанты, не общались плотно?.. Есть у меня одно подозрение, основательное, пугающее… в сорок восьмом разве не собрали заново в тюрьмах выживших арестантов тридцатых годов?.. А кто сможет поручиться, что нас, жертв репрессий пятидесятых, не арестуют повторно? Есть такой пророк?.. Этому государству доверие мизерное. Впереди много чего предстоит пережить, наверное!

14

…Я счастлив.

В сонме бурь

Неповторимые я вынес впечатления.

Сергей Есенин

Пятьдесят второй год подходит к концу… Кто сейчас помнит эти годы? Зачем вообще нужны воспоминания?.. А для нас, политических заключённых, согнанных возле Караганды – Тайшета – Балхаша, тяжёлым и страшным был пятьдесят второй год! Война в Корее с каждым днём разгорается всё сильнее. По всей стране собирают русских людей и отправляют в это кровавое пекло. И татарам не дают спокойно жить! Например, Нур Гайсин как «русский офицер» воюет против корейцев, ой, беру слова назад, против американцев. Две стороны силами меряются, соперничают, всему миру стараются довести своё превосходство.

У зоны на жестокие события, творящиеся в стране и в мире, своё отношение. Если во Владивостоке свистнут, пока до Львова дойдёт, в извержение грома этот свист превратится. Если во Львове чихнут, во Владивостоке каменные скалы рушатся. Новости, передаваемые от одного арестанта другому, – с каждой секундой множатся, с каждой минутой усиливаются. Арестанты к каждой новости что-нибудь добавляют из своего котелка, добавка всякий раз бывает в пользу арестанта. Истолковав увиденные сны, перемешав толкования, отжав, слив пахту, осевшее масло – окатыши соединив, слепив, взвесив и измерив, опять придёшь к одному и тому же выводу: арестант всегда ждёт послабления. Он готов поверить и в маленький обман, и в огромное враньё, лишь бы всё сводилось к одному – к Свободе!

Арестант каждый день ждёт поблажек. Хотя ждать их нет никакого повода, во главе страны до сих пор кровавый тиран. Особые лагеря надеются на Америку. Если начнётся Третья мировая война, Советам против Америки не выстоять! Пришло время очистить Землю от большевизма! Именно об этом Черчилль предупреждал в Фултоне139!

Если предсказаниям майора Столярова мы перестали верить, то Уинстону Черчиллю доверяем безоговорочно!

Этапы уходят, этапы приходят. Поглазеть на этапы, прибывающие в светлое время суток, что случается очень редко, выходит большая толпа «местных» зэков. Ленинградский профессор Наум Песин, самый большой учёный лагеря, низкорослый, быстрый, как блоха, хоть и высох от голода, не жалея ног, мол, «новый этап – новая информация», спешит к воротам. Он собирает все новости. А Рафаэль Шапиро, профессор из Баку, с перхотным колтуном на голове, покрытой струпьями шеей, безобразно отросшими ногтями, в немытых ушах его можно репу сажать, тенью следует за Песиным. Тот рвётся с места, подпрыгивает, желая придать резвости ногам, торопится, но всё равно не может оторваться от тяжеловесного Шапиро. Скачет Песин, постромки рвёт, а оглянется, всего-то два метра «проскакал», голодный, бедняжка, совсем обессилел. Эти