Россия: страна, которая хочет быть другой. Двадцать пять лет – взгляд изнутри - Хайс Кесслер

с картофелем, бобами, ягодными кустарниками, яблонями и парничками для помидоров, огурцов и перца. С начала мая и до первых заморозков поздней осени здесь кипела работа. Сначала надо было вырастить и рассадить рассаду, снять урожай, потом переработать его, сделав «заготовки» к долгой зиме. А когда подъедались последние банки варенья и соленых огурцов, на подоконниках снова освобождалось место для разрезанных молочных пакетов с рассадой для будущего сезона.

Фактический вклад в семейный бюджет от выращивания картофеля, фруктов и овощей на дачных участках не мог быть достаточно масштабным, но в те неопределенные переходные времена с постоянно растущими ценами это рассматривалось как подушка безопасности и давало уверенность, что, по крайней мере, не придется голодать. Поэтому занятия садоводством и огородничеством сохраняли свою актуальность дольше, чем это было действительно необходимо, превратившись со временем просто в хобби, гордость и источник вкусняшек, которых не купишь в магазине.

Несмотря на дачи и огороды, люди в первую очередь зависели от денежной экономики – источника доходов. И именно обеспечению доходов угрожали инфляция, невыплата заработной платы и закрытие заводов. Здесь не помогали ни профсоюзы, ни коллективные действия. В середине 1990-х годов я провел два исследования на предмет состояния профсоюзного движения в России[35]. В советское время профсоюзы были напрямую связаны с Коммунистической партией, являясь частью системы, в которой они играли в основном социальную роль, занимаясь, например, распределением разных видов дефицитных товаров и привилегий, таких как отпуск в одном из многочисленных санаториев и курортов, которыми была богата страна. Все становились членами профсоюза в обязательном порядке, а работодатель удерживал профсоюзные взносы из заработной платы. Но это не означало, что вы автоматически приобретали право на курорт. Путевки на курорт выделялись предприятию лишь для самых трудолюбивых и верных работников.

Таким образом, от существующих профсоюзов не приходилось многого ожидать в плане отстаивания интересов трудящихся. Но в конце 1980-х и начале 1990-х появились независимые профсоюзы, которые не боялись идти на конфронтацию и активно отстаивали интересы своих членов. Так, получил известность независимый профсоюз горняков – шахтеры в 1989 году устраивали первые в истории Советского Союза забастовки, оказавшие давление на Горбачева. В ряде других отраслей также организовывались новые профсоюзы, но преодолеть монополию старых оказалось не так легко. Что еще более важно, экономический коллапс 1990-х годов выбил у профсоюзов из рук самое действенное оружие – ведь забастовка прекращает быть средством влияния, когда речь идет о предприятии, на котором производство и без того остановлено.

Поэтому лишь проявив собственную инициативу и изобретательность, людям удавалось сводить концы с концами. Увольнялись они крайне редко, а вместо этого искали подработку. Иногда подработок было даже несколько, плюс, конечно, основная работа, где нужно было время от времени появляться, даже если предприятие почти не работало. Люди стремились сохранить за собой место на тот случай, если предприятие когда-нибудь возобновит свою деятельность. Но это была не единственная причина. Формальная занятость имела еще и другое значение. В советской системе рабочее место было организационным центром жизни. Там лежала ваша трудовая книжка, документ, введенный в обращение в конце 1930-х годов, в котором фиксировался стаж и места вашей работы и который, таким образом, служил основой для пенсионных начислений и других социальных выплат, оформляемых по месту основной работы. В Советском Союзе работа являлась как привилегией, так и долгом. У человека должна была быть трудовая книжка, чтобы избежать обвинений в тунеядстве. И хотя такие обвинения уже ушли в прошлое, память об уголовном наказании за тунеядство была еще свежа в сознании людей. Именно поэтому люди хотели, чтобы их трудовая книжка находилась у официального работодателя, предпочтительно на реальном бывшем государственном предприятии или в госучреждении, в то время как зарабатывали они на жизнь в быстро растущих неформальных секторах экономики.

Деньги зарабатывались в основном без трудового договора, на работе «по-черному» – за наличные, что не предусматривало ни социальных платежей, ни налогов. Тип работы мог быть каким угодно. Общим знаменателем подработок было то, что их находили в новых развивающихся прибыльных секторах экономики: в торговле, на транспорте, в рекламе, строительстве, сфере услуг и др. В качестве подработки популярностью пользовались должности ночных сторожей и курьеров. Ночные сторожа заботились о сохранности складов, офисов и киосков, предотвращая их разграбление. Курьеры заботились о том, чтобы документы, деньги и переписка поступали из пункта А в пункт Б со скоростью, которую требовала новая деловая жизнь, а не в темпе улитки, типичном для российской почты. Зачастую речь шла о рабочих местах, возникших во многом благодаря изобилию доступной и относительно недорогой рабочей силы. Так, мой тесть много лет подрабатывал фотосъемкой рекламных щитов и изо дня в день объезжал Москву вдоль и поперек. Делал он это по заказу рекламной фирмы его друзей, использовавших фотографии, сделанные моим тестем, чтобы продемонстрировать своим клиентам, что обещанные плакаты на самом деле были наклеены в согласованном месте.

Эту экономику подработок держал на плаву зияющий разрыв между деньгами, которые зарабатывались в отраслях, ставших процветающими с приходом рынка, и уровнем зарплат в старых секторах экономики. Фотографирование рекламных щитов не приносило больших денег моему тестю, но позволяло семье держать голову над водой. Для рекламной фирмы эти вполне разумно потраченные средства служили сохранению старых и привлечению новых клиентов. Конечно, такие виды работ имелись только в тех отраслях экономики, которые приносили хоть какие-то деньги и где новая экономика начала завоевывать позиции. Долгое время это относилось лишь к крупным городам, и прежде всего к Москве, но постепенно и в других местах прорастала деловая активность, направляемая невидимой рукой рынка.

Между тем рынок выручил Россию и в буквальном смысле этого слова. Среди подработок, которые помогали населению преодолевать кризис, ключевую роль играла как мелкая, так и более крупная торговля. В те годы Россия была одним большим базаром. Кто мог, что-то продавал, потому что это был самый прямой путь к деньгам. В марте 1993 года в письме другу я так описывал посещение универмага «Детский мир».

Повсюду торговцы. Продается все, вплоть до самых странных вещей. В универмагах едва можно добраться до прилавков – повсюду стоят люди и предлагают что-то на продажу. Кто-то предлагает два носка и рубашку, кто-то – пару обуви, суровая на вид женщина – пистолет-хлопушку, старушки – спортивную обувь. <…> Там и сям в универмаге стоят столы с ювелирными изделиями, охраняемые плечистыми мужчинами в камуфляже с дубинками изрядных размеров.

В те годы продавалось все и везде. От картофеля, помидоров, соленых огурцов и ягод из сада до