Россия: страна, которая хочет быть другой. Двадцать пять лет – взгляд изнутри - Хайс Кесслер

другая, мне объяснили, что «новые русские тоже ведь иногда хотят водки». Удовлетворить их может, видимо, только самая дорогая. Я узнал, что спрос и предложение могут удерживать друг друга в равновесии, даже если за месяц продавалась лишь одна пара обуви по заоблачной цене, как в «элитных» магазинах, где изо дня в день изысканно одетые продавщицы на шпильках скучающе разглядывали свои ногти при полном отсутствии покупателей. То же самое происходило в ресторанах, где было так дорого, что бутылка воды была не по карману простым смертным. Все это проистекало из глубокого желания превратить деньги в престиж, привилегии и отгородиться от масс, которые не могли себе этого позволить. И чем большая часть массы могла себе подобное позволить, тем более экстремальной становилась эксклюзивность, к которой стремились богатые.

Уровень жизни вырос, даже взлетел, сначала в метрополиях – Москве и Санкт-Петербурге, затем в других крупных городах, за которыми последовали и города поменьше и, наконец, села. Благосостояние расходилось по стране как круги по воде – с мобильными телефонами, автомобилями и фирменной одеждой, как легко читаемые признаки, что у народа есть деньги. С деньгами пришла требовательная потребительская культура с ярко выраженными предпочтениями, осуждением и детальными сведениями о товаре как у покупателей, так и у продавцов, которые возводили сильные и слабые стороны множества потребительских товаров в магазинах почти до уровня религии. Это было совершенно новым для России, но люди предавались потреблению с истинным наслаждением. Один за другим открывали свои двери в Москве популярные международные сетевые магазины, а «мегасторы» росли, как грибы после дождя. ИКЕА, «Ашан», ОБИ, «Декатлон», «Леруа Мерлен», KFC, «Старбакс» – все они критически изучались и одобрялись новым российским потребителем. Помимо международных сетевых торговых фирм, существовали и российские сети со звучными названиями: супермаркеты «Пятерочка» и «Алые Паруса», «Аптека 36,6» и магазины мобильных телефонов «Евросеть», предлагавшие в любом уголке страны сопоставимое качество, общий ассортимент товаров и аналогичный потребительский опыт. Все это стало колоссальным прогрессом по сравнению с нерегулируемыми и непонятно чем торгующими магазинами девяностых.

Как деньги тратились, это было абсолютно очевидно, но как они зарабатывались? В конечном счете главным образом на экспорте нефти и газа. Как бы то ни было, эти деньги стимулировали развитие и других секторов экономики. На нефтяных долларах выросла обширная сфера услуг, немыслимая для России в прошлом. Мобильная телефония, интернет-провайдеры, банки, магазины, прачечные, салоны маникюра, кинотеатры, кафе, рестораны, клубы, фитнес-клубы, страховые и туристические агентства, рекламные кампании, – все они пережили бурный рост. На пути к волшебной цели – стать нормальной страной – совершилась революция в быту и в повседневной жизни.

Когда в 2002 году я переехал в Москву, она еще не так разительно отличалась от Москвы девяностых. В повседневной жизни все еще встречались бытовые проблемы, когда приходилось, например, обустроить жилье, наладить компьютер, принтер или факс. Купить можно было многое, но часто приходилось преодолевать огромные расстояния, чтобы добраться до желаемого магазина или рынка, и при этом выбранный товар был только под заказ, а срок был долгим и непредсказуемым.

Но по сравнению с 1990-ми годами и это было прогрессом. Как-то в Москве в 1994 году я ради экономии времени решил отнести постельное белье в прачечную, чтобы не стирать его вручную. Я надеялся таким образом сэкономить время. Сначала выяснилось, что в стирку принимают только одеяла и простыни, ну еще кухонные полотенца. Другие полотенца пришлось нести домой. В прачечной на каждой единице постельного белья вручную пришили этикетку с указанием номера заказа. Каждая единица имела свою цену, и я смог сдать белье в стирку лишь после того, как был тщательно составлен список и оплачен счет. Забрать белье я мог через три дня. Поэтому тремя днями позже я заскочил в прачечную, чтобы по дорогое домой забрать постиранное, но увы, все оказалось не так просто. Аккуратно выстиранные и накрахмаленные пододеяльники, простыни и полотенца подлежали упаковке. Но когда подошла моя очередь, оказалось, что последний лист коричневой оберточной бумаги израсходован на заказ предыдущего клиента. После этого последовала потасовка с рулоном бумаги промышленного размера, который двое мужчин внесли и раскатали на полу, затем разрезали ножницами на длинные полосы, потом на короткие полосы и, наконец, на квадраты. Конечно, мое белье не могло быть сложено и упаковано, пока все эти квадраты не были аккуратно уложены стопочкой за прилавком. А дома мне еще пришлось отпарывать все эти этикетки, потому что в следующий раз номер заказа будет другим. Разумеется, все остальное время моего тогдашнего пребывания в Москве я стирал просто вручную.

За десять лет экономического роста, пережитого Россией в первом десятилетии XXI века, эта история превратилась в воспоминание об ушедшей эпохе, почти бесследно исчезнувшей цивилизации, дававшей о себе знать лишь время от времени. На моих глазах менее чем за десять лет Москва совершила переход из индустриальной в постиндустриальную эпоху. Оглядываясь назад, видишь все это еще более грандиозным. Почти из ничего возникла, например, культура кулинарии и мир ресторанов, которые запросто могут потягаться с Парижем, Лондоном и Нью-Йорком. И даже если вы не глядя зашли в первый попавшийся ресторан, поесть в Москве в среднем можно лучше, чем в Амстердаме, с быстрым сервисом и самым разнообразным меню. Интернет-шопинг и доставка еды приобрели колоссальную популярность задолго до появления платформенной экономики; разветвленная сеть метро была дешевой и быстрой, и курьеры рассчитывались с вами в дверях квартиры. Первоначально расчеты производились еще наличными, но их вскоре заменили дебетовые и кредитные карты, интернет и мобильный банкинг, ставшие рядовым явлением.

Большая часть ноу-хау была привезена из-за рубежа. Российские компании применяли современные методы управления и обучали своих сотрудников последнему слову техники. Мой друг из Нидерландов, работающий в IT, часто посещал Москву для проведения курсов и семинаров. Подход к труду и его культура претерпели радикальные изменения, и с ростом сферы услуг появились новые типы социума, такие как офисные менеджеры и сисадмины, со своими собственными культурными кодами, повадками и типичными шутками. Появился также новый социальный феномен – корпоратив, что в свою очередь способствовало успеху ресторанного бизнеса. Их можно было легко узнать – группы людей за столом, изобилующим блюдами и напитками, разгоряченные беседой, с подвыпившими голосами, флиртующие мужчины и женщины…

Конечно, нефтяные доллары лились самой бурной рекой в Москве, столице и экономическом центре страны, но с небольшой задержкой то же смещение экономического центра тяжести можно было увидеть и в других частях страны: от производства – к сфере услуг. В этом смысле Россия успешно и стремительно становилась «нормальной