Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс С. Скотт

преимуществами своей роли – преимуществами, источником которых почти без исключения выступала та или иная разновидность государственного патронажа. Что же касается рядовых сторонников ОМНО, то к ним в значительной степени относятся семьи, которые тесно связаны с представителями этой мелкой олигархии и/или часто выполняют для них наёмные работы. В частности, 10 из 16 беднейших семей сторонников ОМНО имеют тесные кровные, брачные или трудовые связи с более богатыми домохозяйствами, поддерживающими эту партию, – данное обстоятельство, возможно, и не объясняет лояльность в её отношении, но по меньшей мере способствует её укреплению[264]. На деревенском уровне ОМНО представляет собой лишь конечное звено в необъятной цепочке родственных связей и патронажа, которая распространяется на муким (подокруг), отдельные округа и весь штат. За пределами деревни значение родственных связей уменьшается, тогда как роль патронажа становится первостепенной. На районном уровне лидеры ОМНО набираются преимущественно из числа государственных служащих, школьных учителей и богатых земледельцев, чьи деловые интересы зависят от государственных займов или контрактов. На вершине партийной конструкции ставки, естественно, выше, чем в её основании, однако раствор, поддерживающий исправность этой структуры на каждом уровне, узнаваемо однороден.

Несмотря на ощутимые преимущества членства в ОМНО, в Седаке остается немало членов ПАС, хотя эту оппозиционную силу едва ли можно назвать преуспевающей в институциональном смысле. Десятилетие назад большинство в Седаке составляли именно члены ПАС, однако с тех пор староста деревни Хаджи Джаафар, и несколько семей, занимающих в селе ключевые позиции, перешли на другую сторону, а большинство новых домохозяйств, перебравшихся в Седаку, присоединились к ОМНО. Дрейф в направлении правящей партии резко усилился после всеобщих выборов 1978 года, когда правительство штата Кедах предприняло чистку всех деревенских комитетов развития (ДжКК), чтобы гарантировать, что их членами будут исключительно представители ОМНО. В некоторых деревнях, где преобладала ПАС, это означало либо упразднение таких комитетов, либо – более вероятный вариант – включение в их состав представителей одной или двух сельских семей, поддерживавших ОМНО. В Седаке это повлекло за собой изгнание двух членов ПАС, которые были избраны в состав комитета и до этого момента помогали сохранять на локальном уровне фасад беспристрастности. С тех пор ПАС ведёт в деревне невнятное существование. За исключением общества, предоставляющего пособия в случае смерти (Хайрат Кематиан), которое оплачивает похороны многих членов партии в обмен на небольшой ежегодный взнос, приверженцы этой партии в Седаке преимущественно занимаются тем, что деморализовано ворчат, предаются социальному эскапизму и дискредитации оппонентов. Открытая конфронтация случается редко, хотя некоторые избегают Басира и бойкотируют его магазин. По поводу деревенского комитета у членов ПАС теперь имеется собственная шутка: они расшифровывают его сокращённое название ДжКК как джанган качау керджа ками, что в вольном переводе означает «Не суйте свой нос в наши дела»[265].

При всех материальных стимулах, благоприятствующих членству в ОМНО, тем более удивительно, что весьма значительное меньшинство домохозяйств Седаки до сих пор сопротивлялось подобному обольщению (см. Таблицу 4.11).

Таблица 4.11. Политическая принадлежность домохозяйств Седаки по уровню доходов

Сопротивление в особенности заметно среди беднейших слоев населения деревни: их представители более чем вдвое чаще принадлежат к оппозиции, чем их более состоятельные соседи. То, что большинство селян должны были присоединиться к ОМНО, не требует объяснений, учитывая очевидные преимущества такого решения. Однако причины, по которым большинство деревенских бедняков (и меньшая часть зажиточных селян) решили остаться в лагере ПАС, вопреки своим материальным интересам, требуют анализа. Таких причин, судя по всему, несколько. Одна из них заключается в том, что приверженность селян той или иной партии произрастает из более старых, имеющих семейную основу местных группировок, которые существовали задолго до создания политических партий. Например, Хаджи Кадир, самый богатый человек в Седаке, вместе со своим отцом и двумя братьями составляли нечто вроде миноритарной фракции в деревенской политике на протяжении как минимум трех десятилетий. А поскольку все четыре указанные домохозяйства достаточно состоятельны, это помогает объяснить лишь то, почему фракция ПАС является, так сказать, «указующей», а не привлекательность этой партии для большинства бедных жителей Седаки. Для такого объяснения необходимо опираться на сочетание семейных связей, особых материальных интересов, стратегию ОМНО – и не в последнюю очередь на моральную привлекательности оппозиции. Семейные узы оказывают своё влияние по меньшей мере в четырех или пяти случаях, когда отцы (зачастую не проживающие в Седаке) отдельных жителей деревни были открытыми и ярыми сторонниками ПАС. Однако ничего похожего на рассмотренную выше модель ОМНО не обнаруживается. Родственные или трудовые связи, которые способны правдоподобно объяснить принадлежность к оппозиции, можно найти лишь для семи из 20 беднейших домохозяйств Седаки, отдающих предпочтение ПАС. Ещё более поразительно наличие по меньшей мере пяти относительно бедных членов ПАС, чья партийная принадлежность, некоторым образом, несовместима с их очевидными экономическими интересами – иными словами, доходы этих сторонников ПАС от наемного труда в значительной степени зависят от членов ОМНО.

Во-вторых, многие сторонники ПАС (за исключением самых бедных селян) уже давно являются участниками относящегося к этой партии общества, выплачивающего пособия в случае смерти. В случае выхода из ПАС они автоматически потеряют право на покрытие похоронных расходов, в которое уже вложили значительные средства. Поскольку ПАС успешно удалось связать эту традиционную форму социального страхования с членством в партии, в ОМНО недавно попытались фактически скопировать эту формулу.

В-третьих, в рамках деревенской стратегии ОМНО не слишком поощряется масштабное дезертирство из ПАС. Лидеры ведущей партии Седаки, похоже, приняли на вооружение политику «минимальной выигрышной коалиции», используя меткую формулировку теории игр. Иными словами, установив контроль над деревней, они не стремятся увеличить своё большинство до значительных масштабов, чтобы не слишком сильно размыть и распылить те материальные преимущества, которые даёт членство в их партии.

В-четвертых, ПАС обладает значительной моральной привлекательностью даже несмотря на то, что присоединение к оппозиции способно мало что принести в материальном плане. Эта привлекательность лишь в малой степени проистекает из претензии партии на бóльшую верность догматам ислама. В этом отношении члены ПАС не больше соблюдают внешнюю сторону религиозного ритуала и демонстрируют ортодоксальность, чем представители правящей партии в Седаке. Скорее, речь идёт о некоем сплаве классовых проблем, этнических и религиозных настроений, а также о популистской оппозиции политике властей и неравенству, которым она способствовала. Такая комбинация неудивительна, учитывая то обстоятельство, что ПАС выступает единственным открытым институциональным механизмом оппозиции, который встречает в малайском сообществе терпимое отношение – хотя и не без труда[266]. Когда бедные члены ПАС упоминают ОМНО в локальном контексте, они имеют в виду не рядовых