Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

а потому он делает акцент на согласии и прерогативе. Прерогатива – это способность правителя по собственному усмотрению решать то, как применять закон или защищать гражданские интересы в обстоятельствах, в которых закон или конституция не предписывает конкретных действий и не запрещает их. При этом у прерогативы есть свои ограничения, главным из которых, как мы увидим в следующем разделе, является право на революцию.

Понятие согласия играет важную роль в аргументе Локка, поскольку требование легитимности должно удовлетворяться для всех тех, кто подчиняется политическому правлению. Хотя первоначальный договор среди тех, кто исходно связывает себя в политическое сообщество или впервые образует государство, может быть источником обязанности, как это влияет на следующие поколения, рождающиеся в политических обществах? С точки зрения Локка, фундаментально важно, что они могут подчиняться легитимной политической власти лишь в том случае, если тоже согласились на такое правление. Он проводит различие между двумя типами согласия: явным и молчаливым. Первое наиболее важно, его легко опознать, поскольку оно принимает форму клятв в верности или при вступлении в должность, или же это признание формальной структуры, как при участии в судебном процессе. Такой аргумент часто используется для объяснения того, почему избиратели на выборах могут одобрять легитимное правление партии, против которой они голосовали. Участвуя в выборах, граждане одобряют процесс достижения результата, а также выражают свои собственные политические предпочтения. Проблема явного согласия в том, что его выражает, скорее всего, лишь незначительная часть общества. Чтобы преодолеть эту проблему, Локк вводит спорную идею молчаливого согласия:

Никто не сомневается, что лишь выраженное согласие какого-либо человека, вступающего в какое-либо общество, делает его подлинным членом этого общества, подданным его правительства. Трудность заключается в том, что следует понимать под молчаливым согласием и в какой степени оно обязывает, то есть в какой степени следует считать, что человек согласился и тем самым подчинился какому-либо правительству, когда он не сделал никаких заявлений по этому поводу. На это я скажу, что всякий человек, который владеет или пользуется какой-либо частью территории какого-либо государства, тем самым дает свое молчаливое согласие и в такой же степени обязан повиноваться законам этого правительства в тот период, когда он пользуется этим владением, как и всякий другой, находящийся под властью этого правительства, независимо от того, состоит ли это владение из земли, навечно закрепленной за ним и за его наследниками, или из жилища, снятого на неделю, или же это просто право бесплатного передвижения по дорогам (II § 119) [Локк, 1988, с. 332].

Всеобъемлющий характер концепции Локка, похоже, расходится с его понятием согласия, поскольку последнее заменяется теорией выгоды, получаемой от политической обязанности, в каковой теории долг основывается на получении политических выгод. Эта спорная концепция неизменно озадачивала более поздних исследователей, однако она подкрепляет фундаментальную посылку Локка, согласно которой политическая власть является властью, которой могут подчиняться только индивиды по собственному согласию; это не естественное состояние естественной обязанности [Kelly, 2007, p. 104–112].

Не менее важно отметить, что аргумент Локка, построенный на согласии, является легитимацией политической власти, но не отдельных законов и политических программ. Они должны согласовываться с требованиями закона природы и естественных прав, но Локк столь же прямо говорит, что невозможно просто вывести из закона природы конкретные законы и программы. Он утверждает, что правительство должно обладать прерогативными полномочиями действовать от имени управляемых, когда оно проводит и защищает гражданские интересы и естественные права народа. С этой целью конституция дает полномочия законодательной власти принимать законы, защищающие нашу собственность, свободу и гражданское состояние, а также исполнительной власти, обеспечивающей защиту наших политических прав и интересов. Задача правительства – определение институтов, защищающих наши права, и объема полномочий, позволяющих проводить в жизнь и защищать закон. Эта прерогатива применяется на основе доверия управляемых.

В области международной политики Локк говорит о федеративной власти, то есть праве заключать договоры, вступать в союзы и обязывающие отношения с другими странами ради укрепления и защиты интересов народа. Федеративная власть действует вдали от жизни обычных граждан, поскольку она требует знаний и позиции, которые могут быть доступны только членам правительства. Таким образом, в этом мы можем увидеть неявную защиту профессиональной дипломатии, определявшей политический курс с опорой на знания и опыт, приобретенные в посольствах и дипломатических миссиях, в которых Локк сам участвовал на ранних этапах своей карьеры. Этим же указывается на то, что народ как правильно образованное государство действует сообща, определяя статус и отношения между политическими сообществами. Политическое сообщество действует как один человек, вступая в договоры и применяя право на ведение войны и объявление мира, понимаемое в качестве полномочий государства. Они являются отличительными чертами современного суверенного государства.

В достаточно кратком определении федеративной власти, данном Локком, скрывается представление о том, что межгосударственная война и договоры находятся в сфере действия власти исключительно государств, а не частных индивидов или групп индивидов, действующих против воли государства. Создание частных армий или заключение с другими государствами частных контрактов, позволяющих отдельным группам получать выгоду, исключается, признаваясь, таким образом, нелегитимным. В то же время Локк признает, что правильно организованное государство остается в естественном состоянии в отношениях с другими политическими сообществами, особенно абсолютистскими и деспотическими, причем некоторые из них (например, Франция) своим «твердым и продуманным решением» создают угрозу английскому постреволюционному порядку Вильгельма III. Что касается внешних деспотических держав, индивиды сохраняют свое право исполнять наказание за нарушение закона природы, если только легитимный суверен не применяет эту власть от лица политического организма, используя свою федеративную власть. Последняя – особая власть, применяемая исполнительной властью по отношению к другим правительствам – путем либо заключения договоров, либо ведения войны.

Хотя прерогатива и доверие – основа эффективного правительства, доверие имеет свои пределы. Защита прерогативы направлена на создание конституционного пространства, в котором может применяться политическое суждение, однако Локк столь же четко говорит о том, что есть строгие границы прерогативы и решения по усмотрению, а потому есть и очевидные случаи утраты правительством доверия. Именно в этих контекстах мы можем обратиться к праву на революцию.

Право на революцию

Право на революцию – право свергать правительство, которое своими действиями попирает доверие народа, и в то же время право заменять его и формировать новое правительство, а не просто право на индивидуальную или коллективную самооборону и сопротивление. В значительной части его аргументация представляется защитой революции от обвинений в том, что это незаконное восстание против божественно установленного правительства или даже полное уничтожение политического общества. Обсуждение апологии абсолютизма, предложенной Уильямом Баркли, в § 233–235 показывает, что индивиды могут заменить тирана, а не просто «почтительно сопротивляться ему» [Локк, 1988, с. 397–399]. Но также Локк рассматривает и проблему политического благоразумия, а именно то, когда применять такое право и кто должен судить о подходящем моменте для его применения. Проблема политического благоразумия относится также и к расширению исполнительной власти закона природы до международной интервенции против несправедливого или нелегитимного правительства третьей стороны.

Аргумент Локка защищает именно право на революцию, то есть право наказывать и предположительное право вмешиваться; он не утверждает, что у нас есть обязанность делать это в естественном состоянии или в политическом обществе. Кто применяет это право и когда? В § 230 Локк рассматривает возражение против своей теории, утверждающее, что она поощряет «сумасбродную голову или мятущийся дух» искать смены правительства всякий раз, когда они с ним не согласны. Злоупотребление должно приобрести такой размах, чтобы оно было признано общей угрозой и стало причиной народного сопротивления, или же оно не будет считаться достаточным ущербом, чтобы послужить основанием для еще большего ущерба, способного воспоследовать из его устранения. Из этого рассуждения следуют два момента, важных для расширения данного аргумента о революции и уничтожении режима до уровня международного вмешательства. Первый подтверждает, что баланс ущербов играет важную роль в легитимном решении о том, стоит ли наказывать, бунтовать или вмешиваться. Второй связан с тем, кто должен принимать такие решения.

Что касается второго пункта,