Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс С. Скотт

которой богатые могли бы рассчитывать в качестве компенсации за свою щедрость[362]. Иными словами, бедняки пытаются защитить свои принципиальные материальные интересы, одновременно минимизируя публичную социальную стигму, которая обычно следует за систематическими отношениями односторонней благотворительности.

Однако обвинение в высокомерии оказывается палкой о двух концах. Если скромные крестьяне Седаки используют его для воздействия на богатых, то последние, со своей стороны, также пользуются им – и более успешно, – чтобы осуществлять социальный контроль над поведением бедных. Богатые земледельцы в своих рассуждениях часто наделяют высокомерием более агрессивных и менее почтительных бедняков, которые нарушают их представление о том, в чём заключается благовидное поведение. Это обвинение в особенности распространяется на тех жителей деревни, которые требуют помощи (толон) или благотворительности, как будто имеют на это право, и, стало быть, не в состоянии проявлять в адрес своих благодетелей должной благодарности в той или иной форме – почтения, оказания небольших услуг, лояльности или социальной поддержки. Кроме того, обвинение в высокомерии распространяется на наемных работников – как мужчин, так и женщин, – которые настаивают на установлении ставок заработной платы ещё до того, как явятся на работу. С точки зрения крестьянина, нанимающего работника, подобные вопросы следует оставить на его усмотрение, а оплата за работу на уборке урожая должна происходить после того, как он продал свой собранный рис. Работники, которые нарушают эти ожидания (зачастую из-за неутешительного предшествующего опыта), считаются «дерзкими» (сомбон). К той же категории относятся бедняки, которые отказываются от работы либо – что ещё хуже – соглашаются взять какую-то работу и не являются на неё. Именно поэтому Лебай Хуссейн в частной беседе сурово осуждает некоторых сельских бедняков, которые уклоняются от работы, но по-прежнему рассчитывают на закят от односельчан. Эти люди, утверждает Лебай Хуссейн, неуживчивы (паях), не склонны к сотрудничеству (рукун тидак мау бикин) и горды (сомбон). В свою очередь, Хаджи Кадир примерно в тех же выражениях критикует безземельного батрака Мата Насира за то, что он хотел бы работать за высокую плату только тогда, когда ему удобно. «Он неуживчивый, скупой и гордый; мы [селяне] не должны быть такими расчётливыми», – заключает Хаджи Кадир.

Из этих и других обвинений, которые мы уже слышали выше, довольно легко складывается портрет «хорошего бедняка» в представлении богатых жителей деревни. Вот набросок этого «идеального типа», который, по сути дела, даёт Шахнон, расхваливая одного человека, прибывающего поработать на него в сезон урожая из деревни своей матери. Этот крестьянин, дальний родственник Шахнон, всегда появляется, когда тому нужна его помощь с обмолотом риса. Он работает усердно, тщательно обрабатывая каждый сноп. Он возвращается каждый день, пока не будет собран весь урожай. Он никогда не спрашивает, сколько и когда ему заплатят за работу, оставляя эти вопросы на усмотрение Шахнона. Наконец, он никогда не просит бонус в виде занята – этот момент также остаётся на усмотрение Шахнона. Для работников из самой Седаки действует схожий – хотя и более обширный – набор критериев. Хороший работник должен не просто соглашаться на любой труд за любую плату, когда его просят, – вдобавок к этому он не должен испытывать склонность к злословию о богатых у них за спиной, как это делают многие бедняки. Хороший работник должен быть почтительным – иными словами, к нему не должны быть применимы определения сомбон или паях.

То, что этот собирательный набросок «хорошего бедняка» представляет собой «идеальный тип», бледной тенью которого является любой реальный бедняк, становится очевидным, если провести классификацию небогатых крестьян по их репутации среди состоятельных односельчан. В этом случае в группе «хороших бедняков» не окажется почти ни одного человека! Абдул Рахим, Хамзах, Мансур и Пак Ях обладают наилучшей репутацией как всегда готовые прийти на помощь работники, с почтением относящиеся к тем, кто их нанимает, – но даже здесь нет общего мнения. При этом немало бедных селян имеют однозначную репутацию гордых и привередливых – в этот список входят Мат Насир, Дуллах, Таиб, Тощий Мат, Рокиах, Росни, Омар, Сукур и, разумеется, Разак. Вполне ожидаемо, что наиболее почтительные бедняки ценятся своими бедными соседями не столь высоко, как богатыми. Мне доводилось слышать, как другие наёмные работники в деревне пренебрежительно отзывались об Абдул Рахиме и Мансуре, называя их «подпевалами» или рабами (тукан сурух, хамба), которые просто делают всё, что им приказывают нанявшие их люди.

В этом крохотном мирке гордости и высокомерия мы вновь сталкиваемся с маломасштабной идеологической борьбой за социальный контроль над бедными деревенскими работниками. Черты почтительности и верного служения, необходимые для того, чтобы считаться одним из «хороших бедняков» в глазах обеспеченных односельчан, другие наемные работники считают унизительными. Поскольку бедняки могут предложить друг другу не так уж много работы или благотворительных услуг, эта борьба оказывается неравной, и по меньшей мере публичное поведение в этой борьбе в значительной степени соответствует ожиданиям состоятельных селян.

Искажение фактов: стратификация и доходы

Нормативный контекст представляет собой именно контекст, а не смирительную рубашку. Он обеспечивает антураж для конфликта между победителями и проигравшими в Седаке. Все стороны этого конфликта являются фигурами бриколажа (bricoleurs)[363] с заданным набором инструментов или набором вариаций на темы, которые в конкретный момент времени в значительной степени уже заданы. К этим темам относятся нормативные ожидания относительно того, что сравнительно состоятельные люди должны быть щедрыми к своим менее обеспеченным соседям и родственникам, что такая щедрость должна принимать уважительные (толон) формы и что ни богатые, ни бедные не должны вести себя высокомерно или постыдно. Вот как выглядят вопросы, формирующие суть этой драмы: кто именно относится к состоятельным людям? Насколько щедрыми им следует быть? Какие формы должна принимать их щедрость? Какие формы помощи совместимы с достоинством и какое именно поведение является высокомерным и постыдным?

В этих широких рамках и богатые и бедные выработали рабочие стратегии, призванные заставить нормативные принципы служить их интересам в максимально возможной степени[364]. Богатые, чьим интересам эти ценности угрожают наиболее непосредственно, пытаются исказить их таким образом, чтобы минимизировать свои обязательства и выставить себя в наиболее благоприятном свете. Конечно, на определенном уровне они всё больше способны просто доминировать – использовать машины, отказаться от найма арендаторов и работников, сократить свои церемониальные и благотворительные обременения. В то же время богатые обеспокоены обоснованием своего поведения не только перед другими, но и перед самими собой, ведь они тоже действуют в тех же самых моральных рамках. Что же касается деревенских бедняков, то искажение и вытеснение уже существующих интерпретаций им требуется в несколько меньшей степени –