Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

ТЕКСТЫ РУССО В ОТКРЫТОМ ДОСТУПЕ

Online Library of Liberty. URL: https://oll.libertyfund.org/person/jean-jacques-rousseau

Marxists Internet Archive. URL: https://www.marxists.org/reference/subject/economics/rousseau/index.htm

Глава 8. Карл фон Клаузевиц. Профессионализация войны

Клаузевиц – редкая и необычная фигура в истории политической мысли. Обычно он если и обсуждается, то лишь в сносках к дискуссиям о государстве или же как маргинальная фигура, интересная только профессионалам, занимающимся вопросами войны и стратегии. Я же вывожу Клаузевица на передний край теории международных отношений, доказывая, что его великий текст «О войне» является столь же важным трудом по политической теории, что и другие тексты, обсуждаемые здесь. Клаузевиц сыграл основную роль в определении контекста государственной и военной теории, возникшей в Пруссии XIX в. в ответ на Французскую революцию, идею прав человека и гражданина и последующие национально-освободительные войны, начатые Французской республикой и переросшие в масштабные Наполеоновские войны. Методология военной теории стала развитием новых политических наук. Предложенное Клаузевицем понятие войны и представление о месте гения и трения созвучно романтической критике грубого просвещенческого рационализма. Тогда как его понятие «парадоксальной троицы» охватывает взаимодействие народа, армии и правительства. Критики ставили вопрос о том, сколько именно «троиц» в работе Клаузевица – одна или две. Так или иначе, понятие «троицы» иллюстрирует глубинное взаимодействие (исторической или народной) ненависти, случайности и разума или политического курса как динамических сил, объясняющих войну и руководящих международными отношениями. Клаузевиц также проанализировал приоритет наступления и обороны при проведении военных операций. В завершении этой главы я обсуждаю влияние Клаузевица на современную эпоху с ее насилием и войнами.

…Ни при каких условиях мы не должны мыслить войну как нечто самостоятельное.

Карл фон Клаузевиц [Клаузевиц, 1998, с. 57]

Международные отношения как современная научная дисциплина возникли из травматического опыта двух мировых войн. В период Первой мировой войны 1914–1918 гг. резко вырос интерес к планам установления вечного мира, возникло желание создать современную версию послевоенного устройства, что привело к организации Лиги Наций. Эти планы по арбитражу межгосударственных споров не смогли справиться с хаосом, который в конечном счете привел в 1939 г. к началу Второй мировой войны. Поиск более удачного решения стал задачей ведущих авторов, работающих в области исследований международных отношений, которые были переосмыслены – как дисциплина, нацеленная на более точное понимание реальной межгосударственной политики и сглаживание ее последствий [Carr, 2016]. Таким образом, когда эта дисциплина была основана впервые, после Первой мировой, ее источником стал идеализм и представление о нормативных международных отношениях, тогда как ее переучреждение после Второй мировой стало основой для реалистических международных отношений, сложившихся в условиях провала наивного идеализма. Ядром обоих подходов является проблема войны и ее возможного сдерживания.

Внутридисциплинарный конфликт идеализма и реализма отражал необычайное развитие войны как исторической деятельности в XX и XXI вв. Занявшее около столетия быстрое развитие военных технологий и возможностей привело к полной перестройке военного опыта XIX в. Следующий, XX, век начался с господства на поле боя традиционных технологий – штыковой атаки, ружей и артиллерии. К 1918 г. список вооружений был дополнен отравляющими газами, моторизированной артиллерией, танками, пулеметами и самолетами. Аэропланы устраивали дуэли в небе, тогда как гигантские самолеты расширили военные действия на мирное население, начав воздушные бомбардировки малых и больших городов. К концу войны 1939–1945 гг. военные технологии пополнились реактивными двигателями, ракетами и ядерным оружием. Казалось, что в силу такого развития традиционные военные действия станут излишними, поскольку ядерное и термоядерное оружие устраняет сам смысл войны как утверждения силы государства идеей «взаимно гарантированного уничтожения». Однако, хотя и казалось, что холодная война действительно пришла на смену «горячей» или прямому столкновению идеологических соперников, либерально-демократического Запада и коммунистического Востока, конвенциональные войны никуда не делись, они продолжились в Корее, а потом и по всему свету, где часто принимали форму прокси-войн. Развал СССР и завершение холодной войны в 1989 г. не стали началом мира, напротив, война все больше применялась в качестве средства его достижения – две войны в заливе (1991 и 2003 гг.) и «война с терроризмом» после 11 сентября. В XXI в. война остается столь же важной, как и в любую другую эпоху. Несмотря на многие попытки снизить обеспокоенность войной в политической и международной теории, первостепенное значение межгосударственных и партизанских конфликтов нисколько не уменьшилось.

Навязчивость проблемы войны в теории международных отношений является следствием реализма как подхода в исследованиях международных отношений, а также идей государственного суверенитета в политической теории и философии. Война остается проблемой, с которой разные направления политической мысли пытаются разобраться, сдержать ее, искоренить или ограничить. С точки зрения Гоббса, государство – это оплот, защищающий от вечной угрозы войны. С позиции Локка, правильно построенное государство защищает от вызова неограниченного абсолютизма (который сам питает войны). С точки зрения Руссо, война является следствием международной системы. Также война крайне важна для моралистического направления значительной части политической теории, которой интересны вопросы о том, как управлять войной и как использовать ее в моральном или этическом контексте. Неслучайно то, что в теориях справедливых войн основное внимание уделяется понятию справедливости, а не войны.

Несмотря на все усилия Макиавелли, политическая теория и теория международных отношений по-прежнему предполагают то, что войны должны быть оправданы перед судом справедливости или интереса. Такой подход способен заслонить ряд интересных вопросов о том, что такое война и как ее действительно нужно теоретизировать в качестве неизменной черты человеческого опыта, а не просто отклонения, возникающего исключительно из-за политической неудачи.

Когда о войне пишут философы и политические теоретики, обычно для них это побочный предмет, тогда как военные, особенно генералы, почти всегда пишут о своем непосредственном опыте. Они, как правило, весьма практичные люди (и до самого последнего времени это всегда были мужчины), что, конечно, похвальное качество, поскольку, когда они ошибаются, люди терпят прямой ущерб от их действий. Однако это же означает, что военные мыслители редко обладают достаточно отвлеченным опытом, чтобы обобщить сущность войны, поскольку чаще они ограничиваются рефлексиями об определенной стратегии или комплексе тактик. Поэтому они, как правило, от исторических описаний переходят к практическим рекомендациям и обратно, но их аудитория все равно остается довольно узкой.

Гений Клаузевица состоит в том, что он строит теорию войны в контексте практического военного опыта, но не скатывается к точке зрения историка. Хотя его великая книга 1832 г. «О войне» отчасти состоит из стратегических размышлений высокого уровня, его гениальность в том, что он говорит нечто общее о войне как деятельности, о воинской профессии и месте войн и вооруженных конфликтов в действиях государств и в отношениях между ними. Еще важнее то, что тем самым Клаузевиц внедряет определенный стиль политического мышления, который следует назвать технологией государства и который представляет собой применение науки к проблеме построения практического политического курса. Такой технократический подход к политике впервые появился в конце XVIII в. под названием «обеспечение порядка» (police), чей предмет совпадает с современной публичной политикой. Впоследствии он оказал влияние на столь разных политических мыслителей, как Иеремия Бентам и Георг Фридрих Гегель. Этот подход быстро развился в XIX в., когда государство взяло под свою опеку многие сферы практической политики, о которых ранее почти никто и не слышал, такие как социальное обеспечение и массовое образование. Значимые для таких политических программ идеи впервые и в наиболее полной форме были развиты в работах военных мыслителей. Клаузевиц признал в войне старейшую и наиболее отличительную деятельность политических сообществ, но в то же время поместил ее в максимально широкий современный контекст. В современной войне он видел деятельность, ставшую возможной только благодаря новым бюрократическим государствам и созданной ими системе отношений. Именно благодаря этому великий труд Клаузевица не может считаться всего лишь дополнением к обычной политической мысли, а его самого нельзя считать лишь одним из основателей современной военной стратегии. В действительности его работа представляется важнейшим вкладом в понимание эффективного осуществления политической стратегии, хотя и другими средствами.

Жизнь и карьера