Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

центром восстановления немецкой политической культуры. Королевство Гогенцоллернов возникло из небольшого балтийского герцогства со столицей в Кёнигсберге. Оно отличалось особой культурой управления и системой налогообложения, позволившей государству содержать необычайно большую постоянную армию, несопоставимую с размерами самой страны и армиями соседей. Величина армии и офицерский корпус, состоявший из землевладельческой аристократии, определили особую военную культуру, которая соответствовала и личному характеру предшественников Фридриха Великого. Его отец применял военную дисциплину в образовании и довольно жестоком воспитании своего сына. Благодаря размеру собственной армии и династийному оппортунизму королевской семьи, Пруссия приняла участие во многих европейских войнах XVIII в., когда постепенно стала терять свои позиции Речь Посполитая, зажатая между Россией, Австрией и усиливающейся Пруссией. Карьера самого Фридриха Великого определялась успехом в Силезских войнах 1740–1750-х годов с Австрией, когда некоторые спорные польские территории удалось включить в Прусское королевство. Эти конфликты наложились на Войну за австрийское наследство и Семилетнюю войну. Требования, выдвинутые Семилетней войной, заставили ослабить классовые границы прусского офицерского корпуса (что и позволило отцу Клаузевица, как мы уже отмечали, стать офицером). Однако эти меры оказались временными и впоследствии были отменены: Пруссия так и осталась страной с жестко стратифицированной и крайне консервативной политической культурой.

Однако Фридрих Великий был не только монархом-милитаристом. Он покровительствовал искусствам и философии, способствовал развитию интеллектуальной культуры, бросившей вызов Франции как образцу европейского Просвещения. Также он пригласил французского философа Вольтера погостить у него во дворце Сан-Суси, близ Потсдама. Фридрих славился своими интеллектуальными салонами и ужинами не меньше, чем подвигами на поле боя. Он окружил себя свитой, состоявшей исключительно из мужчин, и сам, хотя и был женат, почти наверняка был гомосексуалистом и умер, так и не оставив детей. Престол перешел его племяннику, который унаследовал не только мощное центральноевропейское государство, благодаря династическим связям объединившее многие немецкие княжества в единое политическое образование, но и активную философскую культуру, которая возглавила реакцию европейской мысли на наследие французского Просвещения, выразившееся во Французских революционных войнах.

Этот поздний расцвет немецкой просвещенческой мысли начался с Иммануила Канта, жившего в Кёнигсберге, в Восточной Пруссии, а продолжился в Берлине – благодаря его последователям, современникам Клаузевица, И.Г. Фихте и Г.В.Ф. Гегелю. Эти мыслители, в свою очередь, послужили источниками вдохновения для романтического движения, ставшего реакцией на абстрактный индивидуализм этической теории Канта и французские «права человека и гражданина», служившие лозунгом французским революционным армиям. Романтическое движение спровоцировало новый интерес к субъективному опыту, креативности и идеалу гения. Также оно привлекло внимание к контекстам, в которых могут возникнуть гений и креативность, таким как наше отношение к природе, языкам и культурам, внутри которых формируются идентичности и выражается художественная креативность. Это внимание к культуре и языку подтолкнуло развитие теорий национальности и национальной идентичности, которые, в свою очередь, питали политическую идеологию национализма, развившуюся в качестве реакции на универсализм прав человека.

Иммануил Кант (1724–1804) был, безусловно, одним из величайших философов человечества. Его критическая философия, начавшаяся с «Критики чистого разума» (1781), изменила всю последующую западную философию. В этой работе Кант намеревается осуществить коперниканскую революцию в философии, оспорившую понимание основных вопросов метафизики и эпистемологии. Его предшественники пытались вывести надежное основание знания за счет априорных дедукций из разума (Декарт) или же получить его из чувственного опыта (Локк и Юм), что привело к противостоянию рационализма и эмпиризма. Кант же попытался преодолеть эту оппозицию, выдвинув трансцендентальный аргумент, предполагавший возможность знания, а условия этого знания решил найти в определении правил рассудка, упорядочивающего наш опыт. Этот метод позволил обойти традиционную проблему скептицизма, отрицавшего возможность достоверного знания: Кант предположил, что скептицизм является не обоснованной концепцией, а лишь следствием ошибочных философских теорий. Предложенное Кантом решение проблемы знания состояло в доказательстве того, что человеческий разум упорядочивает опыт, применяя правила рассудка к чувственному созерцанию, а потому у нас действительно может быть достоверное знание о мире. Этот сдвиг внимания на структуру рассудка познающего субъекта повлек различие между миром, переживаемым в опыте (или феноменальным миром), и миром вещей в себе (или ноуменальным миром), который не может быть дан нам в непосредственном опыте. Представление о «двух мирах» и приоритет познающего субъекта преобразовали более позднюю философию, поскольку последователи Канта старались либо опровергнуть, либо развить его взгляды. Поскольку тем самым сохранялась возможность необусловленного субъекта, находящегося за пределами мира опыта и знаний, представление о двух мирах открывало перед Кантом концепцию моральной философии, поскольку становилась возможной теория свободы (а потому и моральной ответственности) в мире причины и необходимости, который, казалось, грозит всякой свободе действия. Моральная философия Канта как философия безусловного долга стала неизменным отправным пунктом для всех последующих ненатуралистических теорий моральности. Его теория морального действия связана с его политической философией, третьим серьезным вкладом Канта, хотя первая и не определяет вторую в полной мере.

Если предметом моральной теории Канта является внутренняя свобода и способность морального агента к свободному моральному суждению и действию, в его политической философии полагается мир свободных индивидов. Их агентность и притязания на свободу и собственность (которая следует из этой агентности) предполагают представление об общей власти (приложимой ко всем индивидам и включающей их в сферу своего действия), которая определяет объем этих субъективных прав, представляя их в качестве прав публичных. В своей политической теории Кант утверждает, что притязание на свободу и равенство, играющее основную роль в предшествующих теориях договора, предполагает необходимость государства, выступающего общей властью, определяющей притязания на индивидуальные права. Идея о том, что государство является предпосылкой свободы и равенства и что политическая обязанность является предварительным условием свободного действия, стала началом традиции государственной теории, тесно связанной с Пруссией. Также она оказалась привлекательной для официальной, достаточно консервативной политической культуры Прусского королевства, поскольку опровергала идею о фундаментальной конфронтации притязаний государства и прав человека. То есть, хотя философия Канта была революционной, о его политике этого сказать нельзя.

Тем не менее она преобразовала политический ландшафт, в котором работали его последователи Фихте и Гегель, развившие идею о государстве как решении проблемы индивидуальных прав и политической обязанности. Философия Фихте сформировалась как реакция на кантовский дуализм феноменального и ноуменального. Фихте заменил его идеалистической философией сознания, отвергающей потребность в концепции ноуменального мира как основания сознания. Этот отказ от обоснования сознания был подхвачен и Гегелем в его философской логике. С точки зрения и Фихте, и Гегеля, представление о феноменальном мире возникает из деятельности самосознания как такового. Точно так же идея морального субъекта как свободного агента возникает внутри сознания из конфронтации с другим сознанием или субъектом, в отношении с которым оно должно определять себя в процессе признания.

Фихте и Гегель стали также видеть в возникновении идеи осознающего себя агента социальный феномен. Таким образом произошел сдвиг в философском мышлении от изолированного субъекта как индивида к значимости коммунитарных условий идентичности и субъективности. И опять же, это не что иное, как сдвиг от сознающих себя индивидов в естественном состоянии, пытающихся объяснить и создать социальные отношения и государство, к новому представлению о субъекте и индивиде как социальном продукте, возникающем в контексте, то есть в соотношении с другими. Метафизика морали у Фихте затемняется его отношением с Кантом и его современником Гегелем. Однако значимость его политической мысли иллюстрируется его лекциями «Обращение к немецкой нации» (1808), где он защищает важность немецкой национальной идентичности как противовеса универсализму прав человека, что обосновывается его теорией государства. Говоря о нации и национализме, Фихте также проявляет интерес к языку и культуре, сыгравшим основную роль в развитии идей И.Г. Гердера, еще одного современника Канта, который жил в Берлине и работал над теориями языка и культуры как инструментов формирования идентичности и мышления.

Фихте стремится к тому, чтобы пробудить литературу и культуру, которыми может оформляться дух народа в его особости и гениальности. Акцент на культуру и язык поспособствует повороту к истории народа и народной культуре. Два инструмента защиты культуры – система образования и гражданско-политические права государства. Государство в работах Фихте существенно отличается от того, как оно представлено у Канта. Оно занято не только обеспечением конституционных гарантий индивидуальной свободы. Фихте